Красный Петух

После расшифровки сообщение гласило: в ближайшее время встретиться они не смогут, израильтяне провели операцию, но Карл уничтожил их и при этом передал привет от Муны.

Через несколько часов после операции в хирургическом отделении Каролинской больницы последний израильтянин был переведен в отделение реанимации, но там умер. Палестинская девушка все еще находилась между жизнью и смертью. А шведка умерла из-за большой потери крови, которую быстро не удалось восполнить.

Карл подошел к стереоустановке и поставил струнный квартет Брамса. Налил себе виски и вернулся к окну. В этот момент прозвенел колокол, возвестивший о наступлении Нового года, над Стрёммен начался фейерверк. Карл медленно потягивал виски.

Вдруг какой-то жуткий холод пронзил его, и он заметил, как в руке задрожал стакан. Да, он и до этого плакал, но плакал без слез, а сейчас фейерверк над Стрёммен добил его, и горячие слезы потекли по щекам. Он не понимал своих чувств и не понимал, что с ним происходило.

– За тебя, Шула, "в следующем году увидимся в Иерусалиме", – произнес он и поднял дрожащую руку к окну.

Но он чувствовал, что это неправда. Они больше никогда не увидятся.

* * *

Старик стоял на веранде и всматривался в темные мягкие контуры эстерландского ландшафта, окружавшего его яблоневый сад. В руке он держал бокал шампанского, он пребывал в изумительном настроении.

Да, он оказался прав. Двое молодых людей сейчас как раз находятся на обучении в Сан-Диего. Их прототип уже опробован в бою в реальных обстоятельствах и против самых известных своей жестокостью врагов.

Для Старика Карл – новый тип оружия, гораздо более дешевый и более эффективный, чем, например, аппаратура для радиоперехвата, которая стоит куда дороже. В будущем Старик видел целую плеяду новых оперативников с силой и эффективностью юного Хамильтона. Это необходимо для будущего, это главное, в этом Старик твердо убежден. Будущий враг – отнюдь не несколько израильских охотников на арабов. Настоящий враг, вероятно, не менее силен и опасен. Согласно стратегическим суждениям Старика, речь шла о неизбежной конфронтации на шведской территории между его людьми и сотрудниками советской разведки.

Жизненно важно поэтому было помешать раскрытию имени Карла Хамильтона перед общественностью. Это поставило бы под вопрос само существование нового оружия, и в этом ему удалось убедить премьера без особых уговоров.

Но в одном уговоры все же потребовались. Еще в 1949 году было отчеканено несколько экземпляров именной медали, но только Его Королевское Величество мог принять решение о ее присуждении. Для Старика это было важно политически, он хотел выиграть очко у старых клеветников в военном руководстве, и премьер уже дал свое согласие.

Карл Хамильтон должен получить медаль Густава III за храбрость, причем это будет первый шведский офицер более чем за восемьдесят лет.

Старик уже представлял себе удивление других офицеров при виде молодого Хамильтона, проходящего мимо них с небольшой сине-желтой планкой на униформе, нет, не со старым, обычным "За славные деяния", ее может получить любой генерал и именно из тех, кто в последние годы так противится проекту Старика.

У него, кроме того, состоялся разговор с Верховным главнокомандующим. Правда, Старик ни единым словом не обмолвился о предстоящем награждении своего подопечного. Ему удалось уговорить ВГ как можно скорее зачислить Карла на курсы будущих капитанов при Высшем морском училище. Так Карл смог бы, хоть на время, выбраться из этого сумасшедшего дома на Кунгсхольмен и еще больше походить на тот тип офицера, который военное руководство и хотело бы, собственно, иметь в разведслужбе. Следующий шаг – капитан I ранга – куда достойнее, чем лейтенант. Да и условия там гораздо лучше, и, таким образом, Карл не так бы страдал от неизвестности, да и поближе будет к департаменту обороны, а от полиции подальше.

Итак, один из его парней все же отличился "храбростью на поле боя". Старик почувствовал почти восторженный озноб; нечто похожее он ощутил однажды в тесном офицерском обществе, наблюдая, как первый экземпляр J 35 Praken взвился с твердотопливной камерой сгорания на учениях под Линчёпингом.

Таким же новым оружием был и Хамильтон. А сейчас он выполнил свое первое боевое задание. "All Swedish aircraft returned safely to base"[68], – шепнул Старик, улыбаясь самому себе. Именно эта фраза всегда была стандартной в Израиле после введения нового летного оружия.

Стоя в темноте, он поднял бокал шампанского. Затем вернулся к семье.

Но часы пробили полночь, когда он еще был на веранде.

Эпилог