Красный Принц

Ута мог выдержать монотонную многочасовую прогулку в одиночестве. Он мог не обращать внимания на рисунки колонн. Он не чувствовал усталости, металл больше не отягощал его, и он шел вперед с упрямой настойчивостью, но голубоватое сияние начинало его бесить. Почему голубое? Джеккане не знали о других цветах? Их слуги были черными, камень их зданий – серым, так почему же свет оставался везде таким пронзительно-голубым?

Их архитектура его тоже не впечатлила. Колонны и огромные каменные плиты. Никакого разнообразия. Ни комнат, ни коридоров, ни стен. Только проклятые колонны.

Что он здесь забыл? Лестницу, лабиринт и стража? Чертоги за пределами мира? Избранника Джаа, пусть бы тот провалился? Его видения, такие живые и образные, сейчас казались далекими и тусклыми. Уверенность в своих действиях, в которую он облачался, словно в доспехи, больше не защищала его. Он хотел вернуться домой – и пропади пропадом его древняя кровь. Быть просто альбиносом не так уж плохо. Люди его боялись, но это не мешало спокойной жизни.

У тишины имелись свои особенности. На джекканской тропе не было слышно ни единого звука. Ни свиста ветра, ни гомона диких животных. Ута начал говорить сам с собой только для того, чтобы не сойти с ума.

– Жаль, тебя сейчас нет со мной, Рэндалл. Я бы поделился своей жалкой историей с равнодушным слушателем. – Он улыбнулся. – И бросил бы тебя, например, на съедение джекканскому слуге, а сам сбежал от него. Сколько я уже тут нахожусь? И ни усталости, ни голода. – Он надул щеки, выпустил воздух и остановился. – Вун! – крикнул Ута, удивившись, что эха не последовало. – Я так понимаю, ни таверны, ни борделя тут не найдется?

Нет ответа. Ута представил себе, что потерялся и их с Вуном разделяет бесконечный лес каменных колонн. Останавливаться не имело смысла… но был ли смысл продолжать путь? Ему всегда везло, но найти путь в Орон Каа в повторяющейся бесконечности этого зала казалось непосильной задачей. На грани невозможного.

– Вун! Я уже по горло сыт этим местом. – Но ответа все не было. – Оно изменилось? Мне показалось или свет из голубого стал зеленым?

Он снова обратил внимание на колонны. Вырезанные на них рисунки казались такими же расплывчатыми и неопределенными, но он чувствовал, что стал сильнее, и позволил себе на них взглянуть. Джекканская история рассказывалась в тысячах переплетающихся пиктограмм, они переходили с одной колонны на соседнюю и все дальше и дальше. Он понял – история задает ему путь движения, и каждое ее ответвление уходило в другом направлении.

Великая раса древней Джекки тысячелетиями владела этой землей. Они построили империю из хаоса и чувственности. Ута не назвал бы их злыми, но они были аморальны, либо он не понимал их мораль – настолько она отличалась от человеческой. Они воевали с древними существами, которые сгинули в катакомбах Глубинного Времени, забытые джекканским халифатом, раздавившим их.

Один из символов заставил Уту остановиться в своем путешествии по джекканской истории. Человекоподобная фигура стояла за яркой звездой, и он понял, что она обозначает потомков древней крови. Во времена Джекки кровь Гигантов еще была сильна, и правители того времени искусно пользовались своей силой для воздвижения своих царств. Они сражались друг с другом и с джекканами, пока их не осталось очень мало. Они потеряли власть и силу, на них охотились джеккане, которые боялись потомков Гигантов и ненавидели их. Страх оказался намного сильнее ненависти. Но почему? Рельефные рисунки на камне расплывались перед глазами, и он почувствовал, как сам камень отстраняется от него, не хочет продолжать историю.

Джекканская тропа испугалась его. Слуга не пытался его убить, только напугать, чтобы он покинул это место. Но почему?

Какой силой он здесь обладал?

Ута просматривал джекканскую историю, затерявшись в своем путешествии между бесконечных колонн. Раньше они казались ему одинаковыми, но сейчас он видел: они отличаются друг от друга, как снег отличается от стали. Джекканское искусство состояло из нескольких слоев, картины, вырезанные неизвестными ремесленниками – или художниками? – уходили в глубину колонн. Ута начал сомневаться. Ему казалось, он одновременно и читает книгу, и смотрит театральное представление. Картины возникали у него в голове, объемные, их можно было потрогать. Вун говорил, джекканское искусство вызывает привыкание, но сейчас Ута с легкостью отвел взгляд.

Он осмотрелся по сторонам, вдыхая неподвижный воздух. Металл больше не казался тяжелым, а в голове прояснилось. На самом деле он чувствовал себя хорошо. Ну не то чтобы хорошо, но не настолько плохо, как могло бы быть в подобной ситуации.