Читаем Красный рок (сборник) полностью

Красный рок (сборник)

Сад был пуст. И все же чье-то присутствие в этом закрытом для обычных посетителей пространстве Ходынин ощущал всей кожей!

Подхорунжий оглянулся. Никого вблизи не было. Тогда он вынул из-за пазухи одного из молодых ястребков – самого сметливого, самого понятливого, усадил на руку.

– Давай, лапа, давай…

Подхорунжий давным-давно знал: сокола и ястребы на имена и клички не отзываются, реагируют только на интонацию, на повышение и понижение тонов человеческого голоса. Поэтому всю приязнь к пропавшему канюку, которого в кабачке, не спросясь, прозвали Митей и которого Ходынин теперь про себя только так и называл (потому что имя от птицы, как и от человека, если уж оно появилось, отодрать невозможно), вложил он в это: «Давай, лапа».

Ястреб нахохлился, вцепился в руку: не хотел взлетать.

Ходынин оглянулся еще раз и тихо свистнул. Потом, сойдя с дорожки, прошел по снегу к трем соснам, росшим кучно, рядом. Здесь когда-то лежал убитый балобаном умный ворон. Сейчас близ сосен никого не было: нынешние вороны в сад не спешили.

– Давай, лапа, давай!

Ходынин тряхнул рукой. Ястреб, не привыкший к грубым движениям человеческой плоти, резковато взлетел.

Деревья тряхнуло ветром. Ястребок из виду на время исчез. И почти тут же подхорунжий увидел: ястребок гонит стаю сгустков! Не птиц, не птенцов – тех самых вихорьков, которые попадались подхорунжему здесь и раньше.

Ястребок молоденький еще только заходил на второй круг, когда острый поток воздуха ударил его из-под низу: в шею и в грудь. Ястребок упал метрах в двадцати от места, где когда-то лежал мертвый ворон.

Сгусток исторических призраков исчез.

Ходынин крадучись подошел, глянул.

Грудка ястреба была пробита насквозь. В ней зияла огромная, круглая, по краям очень ровная дыра.

«Миллиметров 6–7», – определил на глазок Ходынин.

Не поднимая ястреба с земли, не отыскивая никаких следов, не ища никому не нужных доказательств существования тайных сил, к гибели ястреба скорей всего и приведших, подхорунжий, все так же озираясь, побрел из Тайницкого сада прочь.

33

Старлей Рокош и Олежка Синкопа спелись.

Олежка нашел в старлее внимательного и страшно отзывчивого слушателя.

Отплывая «от берегов отчизны дальной», то есть стремясь хотя бы мысленно от берегов Обводного канала доплыть до переполненных чудесами южных стран, они теперь мечтали вдвоем.

– Ты парень хоть куда, – пел восхищенный Рокош, – а Змей-Ходыныч – он только для серпентария теперь и годен!

– Верно! – мелодично соглашался Олежка, не торопясь раскрывать перед Рокошем всей прелести слов: «хоть куда». – Ты тоже – не слабак, не ламер!

– Симметрию свою бросай, – учил дальше старлей, – не пара она тебе. Мы для Олежки найдем – ого-го! А пока вдвоем с тобой такую кашу заварим – все ахнут!

– И ухнут, и вспухнут, и протухнут, – нежился в лучах заходящего, еще очень холодного солнца Олежка. – Только вот… – Синкопа в который раз уже заглянул Рокошу прямо в черные очи… – Только вот… Мне тут в одном месте сказали… Ну в общем… Авторские права на доносы и на подметные письма не распространяются. Как дрыном по голове огрели!

– Дураки, невежды, – утешал Рокош. – Мы это дело – в спецзаконе исправим. Есть у меня один законодатель. Ух, законодатель, скажу я тебе! Какой хочешь закон в Думе продавит!

– Я однотомник хочу! – петушился Олежка. Однотомник доносов, секешь? А лучше – двухтомник! В первом томе – только электронка. Во втором – открытки и обычные письма.

– Вроде не бывало еще такого на Руси… – чуть подзуживал Рокош. Правда, чувствовалось: старлей и на двухтомник согласен.

– А теперь – будет! – страстно перечил ему Синкопа. – Книга Песен? Была! Книги стихов, дневников, всякой прочей ереси? Были, блин! И кому теперь все это нужно? «Книга рекордов Гиннесса»? Нудятина! Другое дело – «Книга доносов Шерстнева»! Это же крутняк!

– Такую книгу мы продадим враз, – улыбался сговорчивый Рокош. – И без помощи Федерального агентства! С доносами – не проторгуешься. Ух, и хлебнем с тобой бузы на презентациях!.. Только ты это… Ты Ходынычу завтра плакатик-то на спину пришпандоль. Сумеешь на ходу? Когда он под мухой из клубешника возвращаться будет? Занесу я тебе сегодня плакатик… Да не в клубешник – домой.

– Домой, домой! Дома мы с тобой разберемся… Том доносов издать – не птичкам свистать! – бодрым голоском завершил беседу Синкопа.