Красный снег

— Хоть возле тебя покойно посижу… Круглые сутки маешься, некогда домой сбегать… Фофу видела, как он в шахту топал. Я еще заметила, портянки и чуни у него на ногах. Завсегда в сапожках отправлялся в шахту, а в этот раз чуни натянул… Ты к нему не ходи — скверный человек. Он моего жениха под обвал подвел. Никто этого не видал, но я точно знаю… Я и за революцию стою по той причине, что она обещает Фофу со свету свести… А ты против революции?.. Ничего, ничего, помолчи, ежели говорить не охота… Против революции выступать тебе нечего: все ж что-то она обещает. А Фофа ничего не обещает.

— Фофа поезд Ташкент обещал, — слабо возразил Фатех.

— Слушай его, черта! — Алена сердито стягивала волосы в узел. — Откуда у него поезд?

— Обещал, — настойчиво повторил Фатех.

Алена с любопытством покосилась на него.

— Ты к нему и домой ходишь? — спросила она.

— Мал-мала… один раз…

— Гляди! — с угрозой произнесла Алена. — Здешняя жизнь тебе неведома, влипнешь в беду. Взрывчатку кто в шахту пронес? — строго спросила она.

— Не знаем, — ответил Фатех, вздыхая.

— Гляди! — опять пригрозила Алена.

Причесавшись, она положила большие руки на колени. Фатех взглянул на них с удивлением: никогда не приходилось видеть такие большие руки у женщины. На родине осталась Гулчахра; у нее были руки, как у ребенка, маленькие и нежные. Когда Гулчахра брала кувшин с водой, ему всегда казалось, что она не удержит его, и он старался помочь ей. Гулчахра отказывалась: нехорошо мужчине у всех на виду помогать женщине. А в этой стране все не так, как у аллаха, даже руки у женщин сильные, будто мужские.

Возле ствола показался бывший урядник Семен Павелко. С тех пор как в Казаринке зашаталась старая власть, он больше отсиживался дома и не появлялся возле шахты. Шахтеры его ненавидели за прежние дела. Поговаривали, будто Петр Сутолов намерен судить урядника народным судом.

Ссутулившийся, в пиджаке темного сукна и неловко сидящей на арбузно-крепкой голове фуражке с поломанным козырьком, в рыжих сапогах, измазанных штыбной жижицей, он больше походил на утомленного дорогой прасола, чем на бывшего бравого урядника.

— Нелегкая принесла! — выругалась Алена, выходя из каморки ему навстречу. — В артель спешишь? — спросила она издали.

Семен глядел на нее маленькими красными глазами и не отвечал.

— Чего явился? — резко спросила Алена, раздражаясь от его молчания.

— Царевых преступников ноне искать нечего, ослобонили тебя от этого. — Она вдруг захохотала. — Ну и одежонку купил!

Семен сжал челюсти, заиграл желваками.

— Зачем явился? — повторила Алена.

— Аверкий говорил, самосуд в шахте идет, — ответил Семен, — надо прекратить.

— Чего это ты должен прекращать?

— По человеческому праву.

— Кто тебя им наделил?

— Помолчала бы, дура! — озлился урядник.

Полные щеки из серых превратились в сизо-красные.

Фатех сжался, ожидая, что Семен сейчас ее ударит.

Но урядник приглядывался к нему.

— Дружка приметил? — продолжала с дерзкой смелостью Алена.

Как будто позабыв о ней, Семен направился к Фатеху.

— Давно оттуда?

— Давно, давно… — быстро проговорил Фатех, не желая ничего объяснять уряднику.

— Взрывчатку доставил? — тихо, почти шепотом, спросил тот.

— Нет, нет!.. — протестующе замахал руками Фатех. — Моя не знает, ничего не знает!..

— Чего шумишь, магомет проклятый! — прошипел урядник и отошел к стволу. — Надо мне в шахту, — сказал он Алене.

— Желание такое заимел? — издевательски спокойно спросила она. — А я не пущу!

Урядник стоял, набычившись, видимо раздумывая, как ему быть, — идти нельзя, и отступать неудобно. Выручил неожиданно появившийся из шахты Феофан Юрьевич. Семен бросился к нему. Но тот, будто не заметив его, быстро пошел прочь.

— Проваливай за ним! — грубее прежнего крикнула Алена.

Семен, зло натянув картуз, двинулся вслед за Фофой.

— Напужал, — кротко улыбнулась Алена. — Думала, бить примется. А ты бы не вступился… Ох, жизнь! — вздохнула она, неизвестно к кому обращаясь.

— Плохо, плохо… — Фатех удивился, что Алена созналась в страхе перед урядником.

— Нашло на меня — не пустить Семена в шахту, — продолжала Алена, поглядывая на Фатеха блестящими от возбуждения глазами. — Никогда не ходил, а теперь вдруг вздумал. А чего? Или перестал шахтеров бояться? Прет, как бык, не иначе — что-то задумал. Ох, жизнь, — повторила она со вздохом.

Фатех удрученно глядел себе под ноги. У него не выходила из головы мысль, что он чуть не попал в сообщники к Фофе и уряднику и только по случайности все обошлось благополучно.

— Слава богу, сам сробел, — говорила Алена, берясь за метлу. — Путя надо подмести… А ты иди уж, дома отогреешься. К тем волкам, гляди, не смей! Домой иди!

— Да, да, — закивал Фатех.

— Где ты только и рос! — засмеялась она, легонько подтолкнув его. — Наши б поматерились. А ты и этого не умеешь.

— Не умеешь… — бормотал Фатех, думая, что теперь ему надо бежать из Казаринки.