Красный сокол

В тесный кабинет, набитый инструкторами и руководителями групп, вызывали по одному. Ивану задали всего один вопрос, уточняющий ситуацию, и отпустили, посоветовав не разжигать конфликт.

Тарасова допрашивали более пристрастно и основательно, но из него ничего не удалось выжать, кроме честного признания:

— Я не знал, что она замужем.

На самый интимный вопрос «Как ты мог запустить руку под юбку?» Павел по-детски угрюмо огрызнулся:

— Не знаю. Она сама туда скользнула.

На другой день начальник училища пригласил в кабинет весь инструкторско-командирский состав. После короткого доклада комиссара и выступлений непосредственных очевидцев инцидента решили пересмотреть списки курсантов нового набора и равномерно распределить по взводам и ротам «луганцев» и «днепровцев», чтобы затруднить возможность объединяться «патриотам» по земляческому признаку. «А то им ненароком вздурится пойти друг на друга стенкой», — подытожил начальник.

Глава 7 Дуэль

Дело о возникшем в столовой происшествии еще не закрыли, а оно уже получило новое развитие. Иван, восстановив полную картину происшедшего, возмутился наглостью новобранца и запиской через «Бобра» вызвал Тарасова на дуэль.

Володька Бобров, как и Ваня, по вечерам занимался фехтованием в спортивном зале училища, куда заглядывал и Тарасов, примериваясь к снарядам.

«Бобер», увлеченный идеей рыцарского поединка, незаметно подстерег Павла и молча вручил ему вчетверо сложенную бумажку, исписанную красивым каллиграфическим почерком оскорбленного: «Как рыцарь женского пола и покровитель публично униженной подруги жизни, вызываю Вас на дуэль во имя чести и достоинства настоящего мужа и пилота отважной авиации РККА. Согласен на любой достойный Вас вид оружия и клянусь держать в тайне исход поединка до конца дней своих. Федоров».

Павел оторвался от прочитанного, внимательно взглянул в серьезные глаза однокурсника, с которым вместе таскали цемент и кирпичи на строительстве этого спортивного зала. Медленно сложил записку, кивнул головой: «Вызов принимаю».

— Клянись, что сохранишь в тайне это… в общем — всё, — запнулся поверенный «рыцаря женского пола».

— Клянусь, — твердо отрезал напарник по стройгруппе.

— Выбирай секунданта и посылай ко мне, — озираясь по сторонам, прошептал Бобер. — Я буду после ужина возле турника.

Прошло около часа с начала работы спортивных секций, и Бобер забеспокоился: состоится ли условное свидание. К концу занятий в сектор гимнастических снарядов зашел высокий улыбчивый парень. Присев на корточки, тихонько спросил у прыщавого курсантика, колдующего над борцовским ковриком, упорно не желающим складываться концами «тютелька в тютельку»:

— Кто здесь Бобер?

Прыщавый взглянул на запоздавшего посетителя зала и молча показал на края коврика. Сложив подстилку вдвое и скатав в рулон, оба еще раз взглянули друг на друга и без слов отнесли коврик в угол. Поманив пальчиком покладистого помощника, Прыщавый пошел в другой конец зала, где располагались две большие открытые ниши и кладовая мелкого спортивного инвентаря. Последние спортсмены, застегиваясь на ходу, покидали пропахшие свежей краской и потом раздевалки. Около одной из ниш копался крупный атлетического телосложения курсант.

— Володя! — окликнул Прыщавый. — К тебе, — и ушел восвояси.

— Жора, — протянул руку гость.

— Владимир, — пожал пальцы Бобров.

— Я от Павлина, от Тараса. Врубился?

— Очень приятно слышать, — осклабился Бобров. — Пистолеты можешь достать?

— Откуда у бедного курсанта «пушка»? — слегка вытянулось улыбчивое лицо щеголеватого Жоры.

— А ножи или что-нибудь в этом роде? — заговорщицки продолжал выяснять позицию соперника посредник оскорбленной стороны.

— Да ему все равно. А меня от этого увольте, — полностью убрал ухмылку с лица франтоватый свидетель скандальной истории. Я человек тут новый. Ничего не знаю. Вы — местные, вам и карты в руки.

— Лады. Собираемся сегодня, сразу после отбоя у глухой стены котельной, где дырка в заборе. Уходи, не красуйся на глазах у физрука.

Тарасов и Жора Костылев подошли к дыре с опозданием. С наружной стороны забора тихо переговаривались двое: «Рапиры завернешь в бумагу и пронесешь утром в учебный корпус, а оттуда уже в спортзал. Понял?» — низким баритоном натаскивал Ваня своего дружка по аэроклубу.

— Ау, соколики, — подал голос Жора, раздвигая доски.

Вчетвером молча отошли подальше от запретной зоны. Остановились на ровной площадке между проселочной дорогой и пологим скатом к речушке. Секунданты долго шептались о чем-то. Потом подошли к Тарасову, стоящему на отшибе ближе к речной пойме.

— Что Вы желаете сообщить своему противнику перед боем? — официально, без шуток и тени иронии произнес заготовленную фразу Бобер.

— Я уже говорил и сейчас скажу: я не знал, что она замужем. Против Федорова ничего не имею. Готов извиниться где угодно. К чему ломать комедию?

— Когда рукопожатье рук так много значит для двоих? — продекламировал чьи-то стихи секундант, воодушевленный предстоящим боем. — Однако… принято. Честь имею, — слегка кивнул головой, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов режиссер драки.