Красный Треугольник

На вкус Тёпла Водица оказалась солоновата, побежала бойко, стало тепло и хмельно, в голову ударил звон небесных колоколов, а может – подземных, перед глазами заплясали диковинные мультики. Но наваждение быстро схлынуло, и организм ответил из своих глубин глухим рыганьем. Тимур отер рукавом рот, швырнул банку, так, что брызнули осколки, и впился в мясцо. Не так страшно, как он боялся. Закусил сладковатым мясцом. Мясцо – как мясцо, прав был Дохлик, жестковатое, жаль, соли нет. А то бы и на сковородочку. Под другой глоток Тёплой Водицы и вовсе пойдет…

Тимур куснул язык, чтобы выкарабкаться из волн дурмана.

А вот учитель остался доволен, видимо расслабился и даже спросил с любопытством:

– Какое оружие выбрал?

Появление черного мячика произвело неожиданный эффект: Машка отпрянула и уставилась на детскую игрушку, словно на гранату с выдернутой чекой. Ну прямо как лавочник.

– Значит, должно быть так, – проговорила припадочная девица с непонятным отчаянием.

Эта мрачность не вязалась с ее бесшабашной натурой, и захотелось разрядить обстановку, да и хмель первого глотка еще не сошел. Раньше Тимур умел развеселить любимую и вывести из любого настроения, сможет и сейчас.

– Гляди, фокус!

Молник вонзился в резиновый занавес, но, вместо того чтобы пронестись вихрем, наткнулся и отскочил обратно. Кто-то охнул, послышался стук упавшего тела.

Машка не развеселилась, а среагировала от души. Стремительный бросок махобоя оставил рваный порез на материи, вторым в одно мгновение откромсал чьи-то ноги, которым не повезло оказаться на его пути. Опять что-то свалилось.

Теперь уже грозный, без сомнения, Салах рванула лохмотья занавеса. На полу корчились тела: у одного – глубокая вмятина во лбу, другой лишился ступней, на срезах зияли черные сгустки. Рядом валялись палки с притороченными заточками – оружие примитивное, но подлое.

– Видишь, что несет Темнец? Видишь, какое зло пришло? – И Машка от души врезала галошей в бок безногого, почти труп поежился.

Пришлось сознаться, но только про себя, что это не так уж очевидно, а спросил Тимур следующее:

– У вас есть оружие, почему им нельзя?

– Лизнецы обычно к оружию не прикасаются. Они пришли за тобой, чтобы отпустить.

Вот этого Тимур позволить никак не мог, а потому схватил за грудки еще живого лизнеца и хорошенько встряхнул:

– Кто послал, паршивец?

Лизнец распахнул голубые глаза и улыбнулся черным ртом:

– Пришлец лютый, помилуй меня…

– Говори, кишки выпущу!

– Лизнецы мы, а как же…

– Оставь, пусть сдохнет, – посоветовала Машка, скручивая махобой. – Быстро уходим. Сейчас появятся другие.

Тимур разжал пальцы, тело шлепнулось и спружинило.

– Этот тип даже Тёплу Водицу не испустил. Так ведь, лизнец?

Парень заулыбался блаженно. Его напарник все еще делал вид, что погиб от шального удара в лоб, но при этом поглядывал из-под прикрытых век.

Странно, что Машка этого не замечала.

– Ты ему ноги отрубила, а он не думает отпускаться. Это нормально? – как можно наивнее спросил Тимур.

Осознав ляп, девица закусила губу и погрязла в нерешительности. Надо было что-то делать, но в экстремальной ситуации эта героическая женщина не могла решиться ни на что. Как похоже на нее прежнюю.

– Давай возьмем «языка»? – предложил зависшему Салаху Тимур. – Причем двух. Может, Чингизу они пригодятся?

Даже не проронив «спасибо за идею», грозный Салах потрудился на славу: скрутил лизнецов их же жгутами, разрубил резиновую штору и закатал их в обрезки. Обрубки ног остались на каменном полу сиротками. Зато образовалось два куля, крупных, но для крепкого сотрудника банка – почти легких. Взяли – понесли.

– Обучение выдержал, – пропыхтела Машка, сваливая куль через порог трактира.

И тут Тимур увидел трактирщика: он тихо блаженствовал. Изо рта его свесился кусок мясца, который тот прожевать не успел: глубокие дырки пробуравили лысые виски. А на свежие мозгочки уже целилась парочка лужников, терпеливо выжидавшая вблизи.

26-й до Эры Резины

Тащить было непросто: по спине тюки скользили, а если волочить – цеплялись за камни. Грузчик из Тимура вышел никудышний. Зато поклажа вела себя мирно, только изредка доносились охи и писклявое кряхтение: отпускаться лизнецы не спешили.

Краснокаменные джунгли уводили в глухие дебри. Упрямо дыша, Машка перла и перла тяжесть. Как ни плохо Тимур запомнил ориентиры, но понимал, что этот путь никак не вел туда, где они оставили Чингиза. И все же он послушно двигался в неизвестность.

Переноска закончилась внезапно – около неприметной арки с облупленной известкой и битыми кирпичами Машка сбросила куль, приказав ждать, и растворилась за поворотом.

Оставленные без присмотра мешки шевельнулись слепыми червяками и замерли. Тимур наградил каждого пинком. Сапог вошел в мягкое, но упругое, как густое желе, признаков жизни пленники больше не подали.