Красный цветок

– Конечно, он догадывается, – тряхнула головой женщина, нервно похлопывая ручкой веера по ладони. – И – Бездна! – его это мало волнует. Не дуйся, дорогой, и не ревнуй. Тэи такая глубокая личность, что я боюсь в нём утонуть и кануть без вести.

– А во мне ты утонуть не боишься?

Смех женщины вызывал желание поежиться.

– Я не хочу говорить, я хочу – тебя, – проворковала красавица наконец. – Давай поднимемся наверх, застраховавшись от возможных неприятных случайностей, – в мелодичном женском голосе хрустальной трещинкой звучала неприкрытая насмешка. – Не будем терять времени, – порывисто, с грациозностью балерины, сумевшей прославиться на весь мир, Гиэнсэтэ поднялась, оплетая шею любовника руками. – Ведь совсем скоро мы сможем только вспоминать о наших ласках.

– Почему все должно так быстро закончиться? – ласково сжав в ладони руку любовницы юноша вопросительно заглянул ей в глаза.

– Потому что все имеет плохую привычку заканчиваться. И чем ярче момент, тем он короче.

– Но ведь в этом его прелесть! – Ухмыльнулся мальчик мужской улыбкой. – До завтрашнего дня мне нет дела. Главное, что сегодня нам хорошо.

– Жестокий мальчишка!

Тонкий палец, приставленный к губам проказника, заставил его замолчать.

– Удовольствие, знаешь ли, ещё не любовь?

– Есть разница? – тряхнул головой падший ангелочек.

– Есть, – отозвалась искусительница. – Удовольствие – радость тела. Любовь – душевная боль.

– Ну… тогда я выбираю удовольствие.

– Кто бы сомневался в твоем выборе? – засмеялась женщина.

Парочка, взявшись за руки, направилась в дом. Они напомнили мне шаловливых котят, твердо намеренных стащить хозяйские сливки.

Я кралась следом, собираясь подняться на второй этаж. Согласно сведениям, полученным от Миарона, именно там Гиэнсэтэ хранила любимые драгоценности, важные документы и (один шанс на тысячу) пресловутый искомый браслет.

Запримеченная мной ранее витая изогнутая труба послужила отличной лестницей. На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не шуршали, я в нерешительности остановилась. Окно призывно светилось, маня ещё раз бросить взгляд на красивого мальчика. Понимая, что Миарон не будет в восторге от проявленной самодеятельности, все же я повернула совсем не туда, куда собиралась, устремляя взгляд в глубь комнаты.

Горели свечи, озаряя все вокруг теплым трепетным светом. Центр занимала кровать, на которой со всем пылом сражались любовники. Юноша обнаженным выглядел ещё привлекательнее, чем в одежде. Его кожа словно мерцала в полумраке. Гибкое, с упругими, округлыми, твердыми ягодицами, узкими бедрами, длинными стройными ногами мужское тело впервые вызвало чувственное томление, желание прикоснуться, провести пальцами по фарфоровому торсу. Воображение позволяло почувствовать мягкую твердость тугих мышц под ладонью.

Мне впервые довелось наблюдать за столь сокровенным действием. Оно звучало – именно звучало – красиво. Словно танец. Движения женщины становились ритмичнее, жестче, требовательнее. Лицо мальчика, напротив, казалось расслабленным.

Неожиданно юноша повернулся к окну, словно почувствовал мой пристальный взгляд.

– В чем дело? – недовольно спросила Гиэнсэтэ.

– Там кто-то есть.

– О чем ты? – раздраженно повела она круглыми плечиками. – Я – всего лишь куртизанка, ты – любимый наследник; я мелкая сошка, ты – крупная рыбка. Никто к нам не сунется. – Поцеловала она мальчика. – Нам не стоит беспокоиться по мелочам. Разве что Тэи придет раньше времени?.. Ну да он подсматривать не станет.

Каждое движение танцовщицы, каждая ленивая ласка, вызывала во мне ярость. О том, что подобное чувство именуется ревностью, я тогда не знала.

– Ты так напряжен, милый. Выпьем?

Юноша отрицательно покачал головой.

– А я выпью, – проворковала она, разливая вино по высоким бокалам. – Вина с запада освежают и бодрят. Придают сил и обостряют чувства.

– Я и без того свеж и бодр, – отмахнулся парень, потянувшись к халату, висевшему на спинке стула. – Не хмурься, хотя любая гримаска только красит твое милое личико. Я осмотрю дом и вернусь.

– Но я говорю тебе, здесь никого не может быть! Но делай, как знаешь.

– Я скоро приду, – смягчил шалун раздосадованную красавицу страстным поцелуем. – Не скучай без меня.

– Воспользуюсь случаем, чтобы стать ещё краше.

– Это невозможно, – ухмыльнулся мальчишка, отвешивая красавице увесистый шлепок пониже спины.

Не успела дверь закрыться, как Гиэнсэтэ поспешила в ванную, неплотно притворив за собой дверь, чем позволила мне вести мою нескромную слежку и дальше.

Розовая емкость напоминала большую морскую раковину. Женщина в волнах пузырящейся пены смотрелась умиротворенным божеством.

Притаившись в спасительной тени, впервые в жизни приходилось мучиться сомнениями. Я убивала раньше. Но то, что должно было произойти сейчас, сильно отличалось от прежних случаев. Белокурая красавица, в отличие от безымянных жертв, имела лицо и голос, я вдыхала аромат её духов. Она виделась антипатичной, вызывающей досаду и гнев, но – личностью. Гиэнсэтэ перестала быть одной из безликих единиц, легко стираемых с доски бытия.