Красный цветок

Привыкнув к насыщенной жизни, когда всплески адреналина приходилось переживать чуть ли не каждый час, я поначалу тяжело переносила пресное однообразное существование в Храме Света. Устав от людского общества, частенько сбегала за монастырскую ограду в поисках иллюзорной свободы и одиночества. Примостившись на голых скалах, наблюдала за малолюдным пейзажем, сдобренным яркими закатами, окрашивающими плоскогорье у подножия горы в яркий цвет. Следила за тем, как парили в вышине в поисках добычи зоркие хищные птицы. Мечтая улететь из этого пустынного, дикого, тоскливого края как можно быстрее.

На скалах кое-где пробивалась полусухая, острая, как бритва, трава, беспрестанно колеблемая ветром.

Ветер неустанно теребил волосы и полы плаща, выдувая остатки тепла. Но всего этого было мало, чтобы заставить покинуть добровольно избранный пост.

Сбежав ото всех, я любила представлять, что одна-одинешенька на краю девственного, безлюдного мира. И стоит сделать шаг вперед, как я окажусь далеко, в непонятном, но интересном месте.

Одиночество, конечно, было иллюзией. Не говоря о самих Сёстрах-наставницах и их воспитанницах, моих однокашниц, вокруг постоянно сновали люди. В нескольких километрах от нашего «гнезда» находилась большая деревня, местными единогласно признанная «городом».

Крестьянских поселений по округе можно было насчитывать десятками. А ещё был Орден Огня, чьими адептами являлись исключительно мужчины. Стоило ли удивляться тому, что они тесно сотрудничали и постоянно соперничали с Сестрами Света.

Противостояние было почти забавным.

Поначалу я никого не признавала. Сестры шипели на меня, как гусыни и старались призвать к порядку.

В ответ я даже не брала на себя труд дерзить или огрызаться – просто игнорировала.

Но время шло. Сестры орали на нас благим матом, но мы уже знали – они это любя.

Постепенно я свыкалась с новой жизнью, даже вошла во вкус, отдавая должное царящему здесь порядку Опрятный, светлый, немного чопорный, но добрый женский мир в конце концов пришелся мне вполне по душе.

Училась я, как всегда, прилежно и с интересом. В моей возрастной группе из тридцати девчонок по успеваемости я оказалась второй. Но поведение, по общему мнению, оставляло желать лучшего.

Чего мы только не придумывали с девчонками? Выкрашивали двери во все цвета радуги. Подвешивали пузыри с водой к потолку с тем, чтобы последние изливались на головы случайным прохожим под их возмущенные, отнюдь не благодарные, крики. Ловили серых мышек-полевок, усыпляли грызунов сонным заклятием, вычитанным на досуге в одной из библиотечных книг, а затем укладывали сладко посапывающих мышек досматривать восьмой сон в тапочки к Светлым Сестрам. Иногда, во избежание эффекта привыкания, мышек заменяли пауками, крысами или клопами. Результат, в любом случае, всегда был оглушительно-громким.

За очередное «запретное» заклинание мне как-то раз пришлось просидеть целые сутки в одиночной келье – наказание, которое в Храме Света не применяли, наверное, со дней его основания. Даже и не знаю, кому пришлось тяжелее, мне или сестрам, вынужденным привести сей приговор в действие.

Перед «заключением» меня отчитывали три четверти часа, обозвав извращенкой, аргументировав это мнение фактом, что даже самому злобному магу, не пришло бы в голову применить Темную Магию в средоточии Света для достижения полученного результата. Талантливая Умница Я выбрала для очередной затеи один из сложнейших темных обрядов. Правда, кровь мы не использовали, круг Силы не рисовали, полночи не дожидались, даже лунные фазы на соответствие не проверяли. Просто плеснули сцеженным коровьим молоком на первый попавшийся камень, да и прочли вслух выписанные из подвернувшейся древней книги слова. Звучали они карябающей слух зубодробильной абракадаброй.

Посмеялись, да и пошли ужинать.

Но смеялись мы в тот вечер последними. Все остальные кричали громко и надрывно. Все останки тел на территории храма ожили и начали передвигаться. От кого, чего осталось, тем и двигали. На скотном дворе громыхали ободранные кости, в кастрюльках и на сковородках металось мясо. Даже колбаска и та рвалась из кладовки убежать.

Вообще-то, на мой взгляд, ситуация была не лишена юмора. Но его мало кто оценил.

Пожар быстро погасили. Тьму разогнали. Останки вернули на положенное место и даже съели. Чуть позже, когда страсти поутихли.

Светлые выходили из себя, пытаясь дознаться, откуда мы взяли необходимое для обряда количество «жизненно важной человеческой жидкости»?

Продолжая горланить, подозреваю, они и сами не верили, что у нас была возможность воспользоваться пресловутым «ведром человеческой крови». Понимали, болезные, что даже если бы мы и перебили подчистую население местных деревенек, у нас все равно не было приспособлений, позволяющих собрать у жертв требуемую «жизненно важную жидкость» горяченькой.

Да и с тем фактом, что все деревенские жители живехоньки и целехоньки, ничего поделать оказалось невозможным.