Красный вереск

Ждать пришлось недолго. Сначала через перевал проползли несколько раньше Олегом никогда не виденных наземных боевых машин — плоских, широких, ворочавших блоками тонких стволов в угловатых башнях. Олег слышал, как Йерикка рядом ругается по поводу того, что нет взрывчатки, чтобы закрыть перевал.

Следом во всю ширину дороги, по два в ряд, чуть ли не сталкиваясь бортами, пошли крытые грузовики с небольшими кабинами, а вперемешку с ними двигались цистерны — тоже практически такие же, как на Земле.

— Горючка, горючка, то вам не шуточка, — пропел кто-то неподалёку. Горцы подтягивали к себе приготовленные к стрельбе «мухи» — этого лёгкого и простого, как лапоть оружия в чете было немало. По цепи передали излишний приказ Гоймира — сосредоточить огонь на наливниках.

— Излишнее замечание, — не удержался Олег, раскладывая трубу РПГ и пристраивая её на плечо. Колонна втянулась в ущелье полностью.

— Рысь! Рысь! Рысь!..

…Честно говоря, Олег не ожидал, что всё произойдёт так. Он попал в наливник, и тот превратился в огненный клубок.

— Рысь! Рысь!

— Бей, жги!

— Кружи!

Били по наливникам, и те вспыхивали, как пропитанная бензином пакля. Колонна шла неудачно — грузовики с пехотой вперемешку с бензовозами — и теперь волна пламени захлёстывала машины, пожирая выпрыгивавших наружу людей. Пламя со свистом и треском растекалось по дороге, ползло в обочины; грузовики, ревя, выползали на склоны, а навстречу били очереди и летели осколочные гранаты двух «многоразовиков». Колонна попала в ловушку своей спешки, они поверили в безопасность этих мест и беззащитность горцев. Теперь предстояло платить, и платить не тем, к сожалению, кто отдал приказ на движение…

Последние машины «раком» начали убираться прочь. Боевые машины, шедшие авангардом, развернулись, но пробиться сквозь горящее железо и жидкий огонь, смешавшиеся на пути, просто не смогли. Они открыли бешеный огонь по горам — достаточно бессмысленно.

Резан, Данок и Воибор, посланные к выходу из ущелья, хладнокровно дождались, когда две последние машины, спеша, вошли в узость борт о борт — и подожгли обе, закупорив выход. Пытаясь спастись, стрелки лезли на склоны, другие залегли и пытались отстреливаться. Но большинство растерялись совершенно, и горцы выбивали их одного за другим.

Придерживаясь рукой за камни, к Гоймиру подобрался Гостимир. Он тащил за собой трофейную рацию. Мотнул головой в сторону дороги:

— То тебя.

— Меня?! — Гоймир, страшно удивившись, оторвался от ППШ.

— Что смотришь? — спросил Гостимир. — Те-бя!

Гоймир взял гарнитуру, как гранату без чеки. Из чёрных наушников несло руганью, истошными воплями и командами — невыполнимыми и разноречивыми, перемешанными всё с той же руганью.

— А? — не нашёл ничего лучшего Гоймир. Гостимир хрюкнул и помотал растопыренной ладонью у виска. — То кто?

Раздался голос — голос зрелого мужчины, сорванный от ярости:

— Ты командир партизан?!

— Пусть и так, — согласился Гоймир, сделав приятелю недоумевающий знак бровями и губами: — А то кто всё ж?

— Командир колонны Чубатов…

— Й-ой, с поздравкой тебя! — обрадовался Гоймир.

— Хватит, сволочь… — со злой тоской ответил офицер. — Ловко поймал… Слушай, у меня тут пацаны совсем. Выпусти их, ради Христа — богом, матерью… твоей прошу! Только их, не офицеров, я прикажу мальчишкам оружие бросить… Видел бы тебя — на колени бы, сука, встал! Выпусти пацанов, слышишь, парень?!

Гостимир увидел, как лицо Гоймира сделалось холодным и скучным, как осенний дождь. Таким же был и голос юного князя-воеводы, когда он отвечал в рацию:

— Воин сражается за то, чтоб убивать и умирать… Нет возраста у воина, коли взял он оружие. Умрите все, и я желаю вам умереть мужественно.

— Ты сам подохнешь! Слышишь, щенок?! — заорали наушники. — Не сегодня-завтра…

— А и тогда не услышит никто, как я о пощаде молю — ни себе, ни людям своим, — ответил Гоймир, — какой бы смертью нам смерть не показалась.

— Я тебя найду, падлюка! Ясли я здесь уцелею — я тебя найду, сучонок! Я тебя кончу за пацанов!.. — офицер захлебнулся.

— Станет — перевидимся, — Гоймир отложил гарнитуру: — Огня, огня!..

…Олег, Морок, Холод и Йерикка подобрались совсем близко к дороге — туда, где им приходилось щуриться от резкого, убийственного жара. Братья, поставив ствол ТКБ на максимальное возвышение, поливали врагов ВОГами, как из многозарядного миномёта — взлетая по крутой дуге, тромблоны падали в огонь и разрывались.

— Это вам за Богдана, предатели! — цедил Олег. Лёжа, на боку за камнем, он расстреливал бегущих короткими очередями, как движущиеся мишени. Бежали те с одной целью — просто спастись от огня, они даже не пытались стрелять в ответ… Холод, стоя на коленях за ТКБ — рубаха расстёгнута, зубы оскалены — бил короткими очередями, навалившись плечом на приклад, и гранатомёт прыгал на камнях, взрёвывая от ярости.

— А гони их всех обратом в огонь! — смеялся Морок. — Гони, гони, то им костёр погребальный — на всех разом!