Красный вереск

— Не надо, — негромко сказал Олег, легонько качнув стволом револьвера и от души надеясь, что его не поймут. Но хангары оставили свои поползновения. Стало очень тихо, и Йерикка, удобно разместившись, заговорил небрежно:

— Можете не волноваться, мы пришли вас не убивать. Мне нужно, чтобы вы убирались вон из веси и сообщили Чубатову, что Йерикка Мечиславич из племени Рыси, братан Гоймира Лисковича, хочет с ним говорить и ждёт его в Панково. Ждать будет ровно сутки и надеется на честность офицера при встрече, — Йерикка поднялся на ноги и, холодно улыбаясь, осмотрел хангаров, застывших за столами: — Вот на этом и остановимся, — ровные голосом сказал он. Повернулся и бесшумно зашагал к дверям. Олег тоже поднялся, держа наган в руке и глядя на врагов внимательно и жёстко. Револьвер и почти приглашающий взгляд мальчишки действовали на всех достаточно отрезвляюще — ясно было, что у него не заржавеет влепить пулю в лоб любому, кто потянется за оружием.

Но кто-то что-то всё-таки пробормотал угрюмо. Пробормотал по-хангарски, Олег не понял и даже внимания не обратил… а вот Йерикка, уже шагавший через порог, обернулся. С улыбкой:

— Зачем же откладывать? — спросил он. — Я здесь и я готов сейчас выслушать всё, что вы собирались мне сказать потом. Ну?!

С последним словом он точно и быстро опустил руку на рукоять меча, плавным движением вытянув лезвие на вершок — не полированное, но с заточенными до нестерпимого лунного блеска кромками.

— Кто хочет мне что-нибудь сказать, грязь?! — чеканил Йерикка, похожий на волка, оскалившегося у входа в своё логово: — Кто может мне что-то сказать — с клинком против клинка — ну?!

Это «ну?!» походило на пощёчину. Но никто не спешил вставать. Хангаров было семеро… и, бросься они разом… но кому-то надо было бросаться первым. Йерикка засмеялся презрительным, холодным смехом — так бы смеялась статуя Ярилы, оживи она:

— У вас нет мужчин! Когда мои предки ходили походами в вашу землю, они не брали с собой воинов — с ними шли дети, которых нужно было научить владеть мечом, и старики, захотевшие поразмять кости! За спинами своих господ вы можете лаять громко, но лицом к лицу о воином — вы трусы и убойный скот!

Раздалось визгливое рычание, и из-за стола подскочил плотный, кривоногий усач. Усы его перевивала золотая нить, в руке сверкнула сабля — слабо изогнутая, длинная, с утяжелённым концом, чьё лезвие было тщательно отбито, но хранило следы многих ударов, принятых на него. Он что-то лаял в лицо Йеркке.

— Хорошо! — меч рыжего горца вылетел из ножен и наклонился от паха остриём в сторону хангара. — Но мне мало тебя одного! Так кто ещё хочет царапнуть меня — ну?!

Драться вдвоём — это, конечно, дело другое, поэтому второй желающий нашёлся сразу — рослый парнишка постарше славян. Рослый для хагнара, конечно, но уже кривоногий. Олег, не говоря ни слова, встал у косяка, держа револьвер наготове — так, чтобы видеть остальных во время драки.

— Обожаю убивать вас, — сообщил Йерикка, качая влево-вправо мечом. — Обожаю сносить ваши глупые, пустые головы, бархынкем хиррыг аггыз хангар, ха!

Он словно бы не замечал, что хангары расходятся — старший остался на месте, держа сабли перед грудью, а младший двигался вбок, держа саблю над плечом. А тот бросился именно усач, из самого что ни на есть неудобного положения… Впрочем, Олег не устал ничего понять — гулко вскрикнула сталь, выбитая сабля вонзилась в стену, молодой хангар ухнул и согнулся пополам от пинка в живот, Йерикка, подпрыгнув, добавил ему в плечо ногой, и тот задом свалил один из столов.

Олег весело захохотал. Йерикка тоже улыбался, стоя с мечом у ноги — в расслабленной, вялой позе.

Усатый вырвал из стены саблю. Ноздри его раздувались, глаза горели — он бросился на Йерикку, не дожидаясь приятеля.

Мальчишка изящным движением отбил саблю в сторону, одновременно поворачиваясь, и влепил хангару пинка. Тот выбежал в дверь — Олег еле успел посторониться, прокомментировав:

— Одиннадцатиметровый… Сидеть! — он поднял револьвер. — Ждите своей очереди.

Йерикка обижал молодого, как маленького ребёнка. Отбил саблю вниз, потом — вверх. выбивая её так, что она вошла в балку, а следом пнул хангара в живот, когда тот не нашёл ничего лучшего, как прыгнуть за оружием.

— Можешь ещё, — великодушно разрешил рыжий горец, — а то у меня давно лапы для ударов ногами не было… Й-ой! Вы вновь с нами?!

Это относилось ко второму — или первому, как считать — наёмнику, который ворвался в дверь, что-то завизжал и метнул в Йерикку табурет. Йерикка пригнулся, в притворном ужасе завопив:

— Мчится на нас Дубыня, выдирает деревья с корнями! Не бей меня! — молнией прянув вверх-вправо, он влепил хангару, ринувшемуся… мимо него, яблоком зажатой в кулаке рукояти в подбородок. Мелькнули ноги, раздался грохот упавшего тела. Такое Олег раньше видел только в голливудских фильмах,

— Считать? — подал он голос.