Красный властелин

Бесшумные снаряды улетали в ночь. Туда, где в свете поднявшихся над горами лун белели лица ползущих пиктийцев. Хорошо самому сидеть в тени, безнаказанно расстреливая колдунов. А на случай промаха… на случай промаха разбросаны колючки, смазанные протухшим месивом всё из тех же скорпионов – единственная царапина в течение недели убивает лошадь. Человек, как исключительно живучая скотина, продержится чуть дольше. Если, конечно, успеет вовремя обратиться к опытному лекарю.

Несколько мишеней застыли на месте – яд парализует мгновенно. Только парализует… тело сгнивает заживо, и оставшийся невредимым мозг позволяет сполна вкусить прелести этого не самого привлекательного процесса. Что поделать, скорпионы любят мясо с запашком.

– Заряжай.

Рассвет в горах красив только в воспоминаниях, когда сидишь в удобном кресле у жарко натопленного камина и под хорошую ракию рассказываешь благодарным слушателям про окрасившиеся розовым цветом вершины, про ущелья и облака над ними. И как поднимающееся светило бросает длинные тени… Вспоминать хорошо, да. Но на самом деле не до красот – от сырости и холода зуб на зуб не попадает, отлёжанные на камнях бока немилосердно болят, опостылевшие пейзажи внушают отвращение, а мысль о дальнейшем пути приводит в уныние.

Сегодняшним утром Йохану досталась ещё одна неприятность в дополнение ко всем прочим. Неприятность называлась похоронами. Ладно ещё, что его не заставили копать могилы, в камнях этого не смог бы сделать и сам Благой Вестник, но главный родениец заставил сбросить в ближайшую пропасть то, что вчера вечером именовалось ударной баталией Стражей Тумана. Раздувшиеся трупы с изъеденными лицами… Почему-то скорпионы всегда начинают трапезу с губ…

– Постарайся сапоги не заблевать, – предупредил профессор, давая знак развязать на пленном верёвки. – Оно конечно, ничего страшного, но на запах этих скорпионов сбежится…

Йохана тут же вырвало, но прилетевший подзатыльник заставил наклониться, и обувь не пострадала.

– Его самого не сожрут? – засомневался Барабаш.

– Не тронут, – успокоил Баргузин. – Этот болван тоже несёт отметку энергии Владыки – пропитался у вчерашнего костра, когда обед готовили.

– А мы?

– А вы с рождения.

– С самого рождения пропитались или с самого рождения болваны? – поспешил уточнить Михась.

– Скорее второе, – фыркнул профессор. – Умный человек подождал бы, пока я спущу на колдунов камнепад, а не полез бы вдвоём против полусотни.

– Там не больше двух десятков оставалось.

– Трупов только восемь.

– Так остальные сбежали.

– Вот потому и говорю – упустили, болваны. – Профессор строго посмотрел на прислушивающегося к разговору пиктийца. – Выполнять приказание, твою мать с кагулом видели[5]!

Йохан вздрогнул от грозного окрика и убежал таскать покойников. Старший сотник пристально посмотрел ему в спину:

– Пусть поработает напоследок.

– Почему же напоследок? – удивился Еремей.

– Разве после того, как передадим информацию в Генштаб, ты не собираешься пустить его в расход?

Баргузин пожал плечами. Собственно, подключение разума пленного оруженосца к каналу мыслесвязи с Владыкой вряд ли оставит хоть что-то от мозгов пиктийца, но тело не пострадает. И глупо уничтожать такой благодарный материал – пара месяцев работы, и получится вполне приличный претендент на пиктийский престол. Просто идеальный претендент – не имеющий собственного мнения, мыслей, убеждений и воли.

Вот сучку Элизию придётся убирать, тут даже вариантов нет. Молодящаяся старуха злонравна, взбалмошна, излишне умна и вообще является сосредоточием всего, что в человеке встречаться не должно. Тварь, короче говоря. С ней каши не сваришь и никак не заставишь плясать под роденийскую дудку. Даже пробовать не стоит – императрица напрямую завязана на Благого Вестника, и можно даже сказать, что является частью его. Притом не самой незначительной частью.

Еремей часто размышлял о том, как будет жить после войны. Раз уж погибнуть во славу Триады не суждено, как наглядно показали недавние приключения в Эдингташе и его подземельях, то задумываться о будущем не только можно, но и нужно.

В университет возвращаться не стоит. Во-первых, даже сейчас появляется острое желание заменить половину изучаемых предметов строевой подготовкой и рукопашным боем, а во-вторых – Владыка вряд ли позволит превратить единственное в стране высшее учебное заведение в полигон для преподавания курса молодого бойца. Да, что ни говори, но армия оставила в душе профессора неизгладимый след. Хотя… почему же оставила? Она и сейчас там. Армия в жизни мужчины – это навсегда. Иначе и не мужчина вовсе.

«Ты прав, генацвале. Это праздник, который всегда с тобой, – голос, раздавшийся в голове, не стал неожиданностью. – И здравствуйте, товарищ Баргузин».

«Здравствуй, Владыка».

«Догадался».

«Да уж не глупей тебя, – профессор не удержался от шпильки в адрес невидимого собеседника. – Ты, собственно, и не скрывался, только имени не называл».

«Не называл. Его у меня нет».

«А что есть?»

«Есть страна, за которую не жалко сдохнуть».

«Что же, колдуны скоро предоставят такую возможность».

«Уже».

«В смысле?..»