Красный властелин

– Угу. Но подробности Холмского контрудара – уже не моя работа. А про пещеру сообщил, уж извини.

– Зачем?

– Мечта, Руди, исключительно мечта! Я всегда хотел переиграть Эрдалера, и сейчас, когда он сам идёт в ловушку…

– Ты идиот.

– Согласен, идиот. А ещё покойник, как и ты. Ведь в жизни с осуществлённой мечтой теряется смысл. Зачем она вообще нужна, если мечтать больше не о чем?

– А Владыка?

– Он обойдётся без нас, Руди. К счастью, есть кем заменить.

– Имеешь в виду профессора?

– Кого же ещё? Незаменимых людей не бывает, так что если уходить, так уходить с честью!

– Она у тебя осталась после гибели десанта?

– Потери оправданны. Ты уже не успеешь этого понять, но поймут потомки. Если смогут простить.

Человек у камина мысленно потянулся к тому, кто сейчас остро необходим. К тому, на кого можно взвалить хотя бы половину тяжкой ноши.

– Еремей?

– Что-то случилось? – профессор откликнулся сразу.

– Случилось всё и сразу. Ты нужен здесь.

– Завтра.

– Это срочно.

– Я же сказал – завтра.

– Дело не терпит.

– Оно всегда не терпит. И дай мне собраться с духом.

– Перед смертью не надышишься. Это образно, если что.

– А я попробую.

– Тебя часто о чём-то просит Владыка?

– Я и сам был Владыкой, пока кое-кто меня не вышвырнул. Завтра.

Глава 23

– Покажите язык.

– Бе-е-е… – Михась скорчил смешную, как ему показалось, рожу.

– Замечательно, – седая женщина со значками в виде обвивающих чашу змей на петлицах улыбнулась невинной шутке Кочика. – Думаю, что восемь или десять очистительных клизм окончательно поправят ваше здоровье.

Бывший лётчик от испуга икнул, дёрнул рукой и сшиб стоявшие у кровати костыли. Он вообще не любил лечебницы, а некоторые процедуры всё больше и больше укрепляли его в этом мнении. Вот скажите, каким образом по высунутому языку можно определить правильность срастания костей в переломанных ногах? Неужели странные конструкции из спиц и обручей как-то влияют на его цвет и влажность? Вот ракия влияет, да… Но вроде бы вчера употребили в меру, без этого, как Еремей говорит… без фанатизма. И закусывали хорошо – Вольдемар постарался.

Медведик, как наименее пострадавший (сквозную дыру в кишках заштопали ещё в полковой лечебнице), тоже не любил лечиться и скрашивал госпитальную скуку самовольными отлучками. Нет, не подумайте ничего дурного, у него в столице жена и трое детей! Как не навестить семью несмотря на все запреты? А на обратном пути, естественно, заглянуть в кабачок на углу Зелёного проспекта и улицы Пантелеймона Целителя. Отставной десятник, что там заведует, для раненых товарищей делает солидную скидку. Понимающий человек.

Тем временем седая лекарка продолжала исследовать Михася. Зачем-то заглянула в глаза, оттянув поочерёдно нижние веки, заставила посмотреть на молоточек, потыкала пальцем в живот, ещё раз заставила высунуть язык…

– Жить будете.

– Спасибо!

– Не стоит благодарности, – усталое лицо на краткий миг осветилось слабой улыбкой. – Это случится совсем не скоро.

– А когда? – с надеждой спросил Михась, которому до смерти надоели железные капканы на ногах.

– Всему своё время. Отдыхайте пока.

Кочик откинулся на подушки. В глубине души он боялся этой женщины с застывшими во взгляде колючими льдинками. По госпиталю ходили слухи, будто Матильда Жайворонок может не только вернуть человека к жизни, но и высказать в лицо собственные мысли о нём, причём не смотрит ни на звание, ни на должность. Поговаривают, что она самого Начальника Генерального Штаба однажды гоняла по забитым ранеными коридорам, а парочку проворовавшихся каптенармусов лично расстреляла из наградной огнеплюйки. Серьёзная женщина! И что Матвей в ней нашёл? Нет же, наплевал на все предупреждения и засыпает комплиментами…

Самое странное – профессор Баргузин действия Барабаша полностью одобряет и поддерживает. Более того, он вчера вечером заставил Вольдемара, как единственного ходячего, принести цветы из госпитального парка. Тот и принёс, маскируя в букетах бутылки с ракией. Они все, наверное, посходили с ума.

– А вы как себя чувствуете? – Матильда осторожно положила ладонь на лоб Матвея, проверяя температуру. Ртутные тепломеры определяли её точнее, но почему-то всегда хотелось дотронуться до…

Отдёрнула руку, боясь признаться самой себе, что простое прикосновение отдаётся щемящей болью в сердце. Нельзя признаваться… нельзя. Злая судьба ревнива и вот уже который год наносит удары, забирая любимых людей одного за другим. С потерей мужа, погибшего на границе с каганатом, смирилась… или просто за прошедшие с того момента пятнадцать лет притерпелась. А в прошлом году война унесла сразу и сына, и внучку. Нет, больше такого не случится, потому что терять уже нечего.

– Это вам, товарищ младший воевода! – чуть слышный шорох, и из-под кровати будто сам собой вылетел букет роз, неведомым чудом сохранивший на лепестках капельки утренней росы.

От обращения к Матильде по званию Барабаша отговаривали все, и он согласился… чтобы в решительную минуту позабыть обо всём.

– Спасибо, – Матильда вдохнула давным-давно позабытый запах. – Спасибо, Матвей.