Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей

Я отполз к устью реки, так как вдоль берега моря двигался еще один, более крупный варан. Укрывшись за дюной, я наблюдал за ним. Вот он приблизился на расстояние около тридцати метров, увидел меня, но не остановился. Он подходил все ближе. Испугавшись, что варан голоден, я отошел к дереву, чтобы в случае опасности искать на нем спасения. Когда чудовище оказалось всего в нескольких метрах от меня, я хотел уже было вскарабкаться на сук, но варан, видно, решил не связываться со мной. Медленно, как танк, он повернул назад, прошел немного вдоль берега и снова уполз в заросли. Это был один из самых крупных экземпляров, которые мне когда-либо довелось видеть. В длину он был, пожалуй, около трех метров. Я внимательно исследовал его следы. Расстояние между лапами достигало шестидесяти сантиметров, длина же одного шага составляла сантиметров восемьдесят. Крепкие когти глубоко врезались в песок…

Я вернулся к дереву, к которому мы привязали приманку. Там уже собрались несколько варанов. Они задирали кверху головы, но дотянуться до соблазнявшей их падали никак не могли. Мы отчетливо видели их шеи и груди. Хребты старших и более крупных особей были совсем серыми. От них невозможно было оторвать взгляд.

Один молодой варан, очевидно, не выдержал мук голода, он оглянулся и зашагал к дереву, на ветвях которого висел лакомый кусочек. Острые когти чудовища вонзались в ствол, как в масло. На своих сильных лапах варан поднимался все выше и выше. Любопытно, что он перепутал деревья и взбирался по стволу соседнего дерева. Вдоволь насмотревшись на этих крупнейших в мире пресмыкающихся, мы вернулись в деревню!»[К сожалению, автору книги не удалось побывать на острове Комодо. Описание поездки на Комодо взято из дневников священника Станислава Ограбека, которые под заглавием «Странствия по Флоресу» были опубликованы в 1973 г. Несомненно, это в польской литературе первый репортаж с Комодо. — Примеч. авт.].

Рыбаки из Вуринга

Над лагуной раскинулась большая деревня. Вдоль длинной, тянущейся полукругом улицы стояли на сваях несколько десятков добротных, опрятных хижин. Характерный запах сушеной рыбы доносился издалека и выдавал род занятий местных жителей. Сети, развешанные повсюду, импровизированные судоремонтные верфи — все было живописно, как и море, замыкавшееся у устья залива синеватым массивом скалистого островка.

На якоре, близ побережья, рядом с рыбачьими лодками, стояли более крупные шхуны, несомненно курсирующие между островами, участвуя в своего рода морской торговле. Деревня имела зажиточный вид. Подвешенные на стенах возле некоторых домов велосипеды, рев транзисторных приемников, доносящийся из хижин, красноречиво свидетельствовали о том, что жители поддерживали контакты с внешним миром, причем наверняка без посредничества таможенников.

Увидев меня, дети пришли в неописуемый восторг. Куда бы я ни направлял объектив своего фотоаппарата, в видоискателе, словно чертик, выскочивший из игрушечной коробки, оказывались какой-нибудь улыбающийся малыш или целая группа кривляющихся озорников. Пришлось прибегать к разным хитростям, чтобы время от времени снимать облюбованный мною объект. И тем не менее я предпочитаю это назойливое позирование перед объективом враждебному отношению к фотоаппарату, например, в арабском мире.

Впрочем, мальчики вскоре подружились со мной. Завидя меня, они смеялись и показывали на меня пальцами. Девочки оказались не такими смелыми, но наблюдать за ними представляло больший интерес. Лица у них были размалеваны известью, а у некоторых они напоминали пятнистую шкуру пантеры.

На коралловом грунте, служащем основой для забивки свай под хижины, валялись черепашьи панцири, использованные батарейки, размытые водой раковины, рыбные кости и т. п. Глядя на все эти «жанровые» картинки, я, осоловев под палящим солнцем, вспоминал о покрытых снегом родных местах, особенно тогда, когда пот с моего лица струился на камеру. А было это в ноябре!

Тем временем Юзеф взбирался по тревожно скрипящим лестницам хижин и вел какие-то беседы с местными жителями на верандах с бамбуковыми полами. На фоне высоко проплывающих в небе облаков двигались рогатые паруса, усиливая тем самым очарование экзотического пейзажа.

У берега маневрировали лодки — маленькие однодеревки с боковыми поплавками, связанные лубяными волокнами паруса из циновок или залатанных лоскутов материи. Однако все эти детали были видны лишь вблизи. Зато издали зрелище было удивительное: подлинное морское изящество и грациозность. Лодки ловко маневрировали, используя каждое дуновение ветерка, каждую настоящую большую океанскую волну. Рулевыми были пяти-шестилетние мальчишки. Очевидно, эти карапузы научились ходить иод парусами раньше, чем по земле. В этом нет ничего удивительного, особенно если рассматривать вопрос с точки зрения истории.