Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей

— Мне здесь хорошо, за несколько лет привык и, как бы это сказать, чувствую себя на своем месте. О Польше понемногу начинаю забывать. Я здесь нужен, климат на меня не действует. Работу свою люблю. Мне нравится что-то ремонтировать. Быть может, вам покажется смешным, но после короткого отпуска в Европе я возвращался сюда, в Маумере, словно домой.

Во время нашего разговора Юзеф также был занят делом: ловкими руками он чинил дешевые японские часы.

— Сокровище одного старика, местного жителя. Он ими очень гордится.

На дереве без конца разыгрывались «драмы». Вот жирная ночная бабочка и грозно гудящий шмель погибли, проворно подхваченные ловким языком ящерицы.

— У нас довольно хорошо налажены контакты с соседними островами. Время от времени сюда даже заходит наше миссионерское судно. Если бы только иметь достаточное количество запасных частей, — вдруг размечтался Юзеф. — Сейчас у нас даже проводятся футбольные матчи среди местных команд. Если бы вы только видели, как выражают свои эмоции болельщики! Пойдем-ка завтра!

Пока мы вели беседу, ящерицы все пировали.

— Сначала я чувствовал себя здесь на чужбине. Теперь изучил язык, завел друзей. В западной, наиболее гористой части острова, то есть в Мангараи, намного хуже. Мучит одиночество. До ближайшего берега на острове несколько дней пути, часто поляки не имеют даже лошади. Они уже обращались к нам с отчаянными просьбами прислать… капканы для крыс. Район интересный. Время от времени появляется там какой-нибудь австралийский ученый. Европейцы почти никогда не бывают на Флоресе…

Стараюсь вытянуть из Юзефа побольше сведений о Мангараи, так как не очень-то рассчитываю на поездку туда.

— Езжу туда нечасто. Наш остров во многих отношениях неоднороден. Взять хотя бы комаров. Здесь они нам не очень досаждают, зато на западном берегу, например в Бари, они кровожадны, словно рыбы пираньи. Дело доходит даже до того, что местные жители садятся под вечер в лодки и немного отплывают от берега, чтобы хотя бы спокойно выспаться. Комары ведь не любят соленого бриза… В Мангараи я имел возможность однажды посмотреть на маин тйатйи.

— А что это такое? — спросил я.

— Нечто вроде жестокого спортивного состязания, конечная цель которого — выбить бичом… глаз у противника. К счастью, такое «похвальное» намерение осуществляется довольно редко. Тем не менее борьба бичами — непременный атрибут каждого празднества в Мангараи. Она регулируется адатом — кодексом правил поведения в быту, которыми все еще руководствуются большинство индонезийцев. Такие состязания сильно накаляют страсти и доводят деревенских болельщиков до белого каления.

— Как же происходит маин тйатйи?

— Избиение бичом обставляется со всей торжественностью: бьют в гонги, поют песни, льют туаки т. п. Процедура несколько напоминает бой римских гладиаторов, поскольку противники вооружены неодинаково. Один, у которого длинный бич, — атакующая сторона, а другой защищается лишь маленьким щитом и большой дугой из нескольких связанных между собой бамбуков. Оба противника обматывают головы рубашками или кусками материи. Обычно состязаются две команды борцов. Соперники имеют право мериться силами по нескольку раз, однако, согласно адату, ударить бичом можно только раз, а затем приходится бич из буйволовой кожи заменить дугой и предохранительным щитом. Ну что ж, это справедливо! Бьешь, но и сам будешь бит. Удар бичом в голову считается хорошим приемом, но удар ниже пояса вызывает бурную реакцию возбужденных зрителей. В подобных случаях они готовы чуть ли не линчевать незадачливого борца. Удары сыплются, естественно, на обнаженные спины и торсы, рассекают кожу до крови и оставляют на теле соперников почетные шрамы. Миссионеры, разумеется, не разделяют восторга зрителей и выступают против этой мужской забавы, но пока адат оказывается сильнее нас.

Во время рассказа о флоресийских диковинах Юзеф продолжал старательно ремонтировать часы старика. Его монолог, который я выслушал с жадностью, изобиловал подробностями о приключениях островитян на море, о курьезных столкновениях адата с государственной администрацией и цивилизацией, вторгающихся в жизнь острова. Он говорил и о нага — духах предков и духах, покровительствующих каждому кампунгу, в существование которых свято верят все жители Флореса.

— Большинство индонезийцев верят также в то, что дом только тогда прочный, если под его углами закопаны человеческие головы. Наши священники долго удивлялись тому, что при постройке какого-нибудь приходского здания в лесу они неизменно наталкивались на сопротивление населения. «Дом должен быть крепким, а поэтому патер ищет человеческие головы», — опасливо внушали они себе. В более цивилизованных частях Индонезии еще голландцы ввели в адат новшество — под углами новых строений закапывали головы водяных буйволов. Недавно я прочитал в одной из явайских газет, что эта традиция все еще сильна.