Красота

Время пролетело так быстро… Инис несколько часов рассказывала о себе, о детстве, о школе, о родителях и учёбе. И почему-то ни разу не задела тему Красоты, мании, пропитавшей их цивилизованный мир, отравы, не дающей жить таким упрямым, как она.

Потом начался закат. Ветер так и не поднялся, волны тихо лизали берег и где-то задумчиво пела птица. Птица, которой вскоре не станет. На берегу океана, который вскоре испарится. От этого мгновенного осознания, от цепенеющего страха неизбежности Инис так испугалась, что её чуть не с головой затопила паника. Птица не знает, что вскоре всё будет кончено, не может знать, а Инис знает.

Тан как почувствовал, наклонился к ней ближе и Инис сама потянулась к нему и поцеловала. Судорожно обняла, руки дрожали. Всего секунду назад жизнь была прекрасна, а сейчас – обречена. Хотелось хоть немного отвлечься, получить доказательство, что конец не всему.

Тан положил ей руку на щеку, и ничуть не отступил. Его прошлые легкие поцелуи казались пустыми по сравнению с этим, живым, глубоким. Его губы встречали паническое давление Инис и легко поглощали, успокаивали. Он дал ей столько силы, сколько она смогла принять, а потом позволил отстраниться.

- Тихо, - Инис ещё дрожала, пока он крепко прижимал её к себе. – Мы запомним этот берег… этот вечер надолго. Это всё, что мы можем сделать.

Звучало грустно, но правильно.

Инис постепенно успокоилась, слёзы ушли из глаз, но момент единения, когда они поняли и приняли то, что произойдёт всего через семь дней, крепко скрепил их. Когда такси прибыло в город, Инис посмотрела на Тана и спросила:

- Ты не останешься сегодня со мной?

И по лицу поняла – он понял, о чём Инис спросила. Не о чаепитии, не о сне на одном диване. О чём-то большем.

Он крепко поцеловал её в губы и прижался к её лбу своим.

- Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось остаться с тобой. Каждый раз мне приходиться заставлять свои ноги уходить с твоего порога. Но до праздника лучше повременить. А потом… потом ты всё узнаешь и навсегда станешь моей. Это будет последний день – и первый.

Затуманенный усталостью и грядущим испытанием мозг никак не отреагировал на двусмысленное заявление, Инис просто согласно кивнула и ушла домой.

Всего-то несколько дней подождать.

17. Теперь

Утро Файго начинал с зарядки. Люси пришлось посторониться уже у выхода в кают-компанию. Она стояла практически в коридоре и смотрела, как он отжимается. Синхронно поднимается и опускается, раз за разом, как машина. Потом он поднялся, попрыгал на месте и стал делать броски из стороны в сторону. И всё это с таким хмурым лицом, будто чем-то недоволен.

В начале путешествия Люси думала, хорошо бы он побольше молчал. Теперь, по прошествии трёх дней ей хотелось, чтобы он хотя бы иногда говорил. Окружающая тишина неимоверно давила на мозг. А его задумчивый, наблюдающий взгляд, который то и дело находил и преследовал в любое время суток в любом месте, делал ещё хуже. Не нервничать заставлял, нет, просто его сложно было объяснить.

- Ты каждое утро так делал? – просила Люси, когда он перестал скакать по кубрику и направился в сторону душа. – Просто я не видела?

- Да, каждый день. И да, в это время ты всё ещё спишь. Ты вообще много спишь.

- А что ещё делать? – невольно огрызнулась Люси. Ограниченное пространство переносилось тяжело, тем более с малознакомым соседом.

Он остановился.

- Говорить. Нам нужно много говорить, чтобы не свихнуться. Ты, наверное, никогда не летала на катерах?

- На таких маленьких нет.

- А я летаю несколько лет. Мы сойдем с ума или попытаемся друг друга придушить, если не будем делать вид, будто мы лучшие друзья, всё время, пока заперты в этой коробке. Скажи, как будешь готова, колючка.

Он ушёл в коридор, а Люси села в опостылевшее кресло и стала нервно болтать ногой. Больше делать было решительно нечего.

- Ладно, - заявила она, как только Файго вернулся. – Убедил. Давай будем говорить.

Он стоял у овального входа и вытирал волосы полотенцем. Люси сморгнула – на секунду ей показалось, что это не Файго тут стоит, а другой человек. Такого давно не было, постоянно мерещился он ей только в первые дни… а потом перестал.

- Ты чего? – капитан медленно отнял руки, его глаза серебрились. – Я стал привидением?

- Прости, - Люси сглотнула и быстро отвела глаза. – Просто мне померещилось.

- И что тебе померещилось?

Она отвернулась, не желая отвечать. Болтовня ради убить время – одно, изливать душу – совсем другие пироги.

- Я знаю, - судя по скрипящему звуку, он сел в соседнее кресло. – Тебе примерещился какой-то мужик.

- С чего ты взял?

- Ну, слышал.

- То есть? – Люси не заметила, как до боли сцепила пальцы.

- Ты рыдаешь по ночам. Я слышал. И прощения просишь. Что ты наделала? За что тебя так сильно мучает совесть?

- Ничего! - Люси вскочила. – Почему ты спрашиваешь?

Он снова пожал плечами, как будто ему наплевать.

- Ну мы же договорились разговаривать. А о чём ещё?

- О том, о чём приятно говорить!