Красота – это горе

Камино наблюдал за ними, стоя у двери. Видно, не к добру первый в городе бандит разыскал его сына, и все-таки Камино радушно пригласил гостя в дом, предложил чашку кофе. Маман Генденг и юный Кинкин сели в гостиной, среди всяких диковин, оставшихся от покойников. Когда старик Камино принес кофе и оставил их вдвоем, Маман Генденг спросил у паренька:

– Скажи мне, кто изнасиловал Ренганис Прекрасную?

Мальчик смущенно уставился на него.

– Я думал, вы и без меня знаете: пес, в школьном туалете, – сказал он убежденно.

Совсем не того ответа ждал Маман Генденг, даже рассердился немного, зато теперь убедился, что мальчишка знает не больше других и правда известна одной Ренганис Прекрасной да Господу Богу Он потягивал кофе, лишь бы успокоить нервы.

Он столкнулся с неразрешимой загадкой. Проще схватиться с врагом не на жизнь, а на смерть, чем искать неизвестного насильника дочери. Так и сидел он лицом к лицу с мальчишкой и вдруг понял: время позднее. Хоть и не желал он возвращаться домой без внятного ответа, но все же поднялся, и прозвучал в тишине его хриплый голос:

– Как видно, больше ничего мы не знаем. Если и вправду пес виноват, пусть она за пса и замуж выходит.

Услышав это, Кинкин совсем потерял сон. Всю ночь не давал он спать отцу, да и духов кладбищенских растревожил. Утром он наскоро вымылся и побежал в школу ни свет ни заря, а по пути зашел к Ренганис Прекрасной, разыскал ее отца. Тот, казалось, был недоволен, что его разбудили в такую рань.

– Не бывать ей замужем за псом! – прохрипел паренек, будто на последнем издыхании. – Я на ней женюсь.

Маман Генденг понимал, что это наилучший выход. Оглядел он парнишку, припомнил их первую встречу на автовокзале и пожалел, что затянул дело, не принял предложение сразу. Кивнув, он спросил почему.

– Это не пес ее изнасиловал, а я.

Это был достаточный повод уволочь Кинкина на задний двор и всыпать ему хорошенько – с первого удара паренек с окровавленным лицом отлетел к забору. Он и не думал защищаться – где ему тягаться с бандитом? Подскочила Майя Деви, чтобы остановить мужа, пока тот не убил паренька. Она царапалась, кусалась, но Маман Генденг вцепился в парнишку мертвой хваткой, хоть тот уже лежал без сил на берегу небольшого пруда. Он был еще жив, но жестоко страдал и стонал от боли.

– Убивать тебя я, конечно, не стану, – сказал Маман Генденг, когда жена оттащила его на безопасное расстояние. – Если убью, как же ты женишься на моей дочери?

В тот же день, когда Кинкин растрезвонил всей школе, что женится на Ренганис Прекрасной, как только та родит, Ай отправилась на кладбище поговорить с ним. Привез ее на мопеде Крисан, двоюродный брат.

– Я знаю, в тот день ты в туалет не заходил, – сказала она гневно.

Кинкин не стал спорить, а с улыбкой пригласил их в дом – надо же, впервые в жизни к нему пришли одноклассники! В доме было неуютно, не хватало женской руки; хлам, оставшийся после мертвых, пылился по углам, точно в разоренном склепе.

Кинкин принес гостям по бокалу холодного лимонада и, чтобы оправдаться за беспорядок, а заодно переменить тему, сказал, что матери у него нет, что она умерла, когда рожала его. Но лицо Ай нисколько не смягчилось.

– Ты трус и лгунишка, не мог ты ее изнасиловать, – сказала она, желая его еще поддеть.

– Ясное дело, не мог, это же варварство, – спокойно ответил Кинкин. – Если любишь, никогда не сделаешь такого, пусть даже представится случай. Я к ней посватался как положено и женюсь на ней, потому что люблю ее.

Он продолжит династию, унаследует дом при кладбище. Ремесло могильщика семейное, и неудивительно: по своей воле никто бы им заниматься не стал. Горожане верили, что на кладбище обитают злые духи и упыри, и только семье могильщика под силу жить с ними бок о бок. Передавались по наследству и секреты общения с духами. У Кинкина нет ни братьев ни сестер, он единственный наследник. Но если сверстники его и боялись, то не только потому, что он сын могильщика и умеет вызывать духов, – им внушало страх его холодное лицо, от него несло могильной сыростью, будто злой дух сидел у него на плече всегда, куда бы он ни шел. Вот и сейчас у ребят волосы дыбом стояли от страха, а Крисан за все время почти ни слова не проронил. С самого начала не хотел он сюда приходить, но поддался на уговоры двоюродной сестры.

– Если ты владеешь магией, это еще не значит, что тебе все позволено, – продолжала Ай.

– От черной магии никакого проку, – отмахнулся Кинкин. – Она дает лишь мнимую силу – ложную, искусственную и, разумеется, злую. Я сам убедился, что сильнее любви ничего на свете нет.

Как видно, любовь придала ему упорства, и от Ай это не укрылось. Раз он любит Ренганис – пускай себе любит, думала она; ей всего лишь хотелось защитить Прекрасную, и она чуяла: что-то не то с этим браком. Встала она, взяла Крисана за руку, но перед уходом оглянулась на Кинкина и выпалила:

– Люби Прекрасную всем сердцем. – Так мать невесты в день свадьбы напутствует будущего зятя.

Кинкин решительно кивнул:

– Непременно.