Красота и уродство. Беседы об искусстве и реальности

Мне бы хотелось продолжить эту мысль, потому что иногда мне кажется, что нечто подобное лежит в основе общественных или культурных разногласий. Потому что, когда мы видим что-то, чего мы не понимаем, что мы не можем вогнать в шаблон, мы начинаем относиться к этому враждебно. Я знаю нескольких англичан, которые, я уверен, ощущают подобное по отношению к китайскому письму – что оно вредное, в некотором смысле злое, – для них большое открытием обнаружить, что оно полно красоты. Но на самом деле первая реакция – бросить в него камень.

Мне кажется, антисемитизм в некоторой степени тоже связан с такой реакцией. Семейные традиции еврейской семьи отличаются от традиций христианской семьи, поэтому кажутся неправильными, отсюда настрой против них, настоящая ненависть против того, что полно красоты.

Да, я думаю, это совершенно верно.

С восьми лет я был иностранцем в разных странах и попадал в разные ситуации. Я знаю, что, если ты иностранец, ты станешь либо объектом любопытства – ровно так же, как любопытно посмотреть на обезьяну или другое животное, либо объектом неприятия, если твое поведение или твое отношение отличаются, либо объектом насмешки.

Когда я приехал в эту страну чуть больше тридцати лет назад и начинал проводить беседы о Православии или выступать публично, моя мать говорила мне: «Я думала, что ты хочешь стать священником, но теперь я поняла, что ты стал бродячим цирком». Так оно и было, потому что, смею сказать, что – возможно, не в университете, где вы более равнодушны к таким вещам, но во многих других местах – люди приходили послушать меня, потому что я выглядел необычно. У меня такие рукава, которые никто не носит; можно рассчитывать, что я, будучи иностранцем, скажу что-нибудь настолько неприемлемое на английском языке, что над этим можно будет посмеяться и весело провести время.

Я думаю, это связано с тем, что мы действительно негативно реагируем на то, что нам чуждо, но что еще до этого, всегда или очень часто, имеет место страх, что нечто, лежащее за пределами моего опыта или коллективного опыта группы, к которой я принадлежу, может уничтожить или подорвать то, что мне дорого, что дает мне ощущение безопасности.

Обнаружить, что кто-то думает по-другому, нежели я, это, конечно, может оказаться страшным переживанием, пока я не смогу обобщить наши точки зрения или сделать выбор. Такое бывает в научном исследовании. Я изучал не гуманитарные, а естественные науки и медицину, поэтому в моем сознании это так. Когда вы занимаетесь научным исследованием, когда вы собрали все факты, которые доказаны и неопровержимы, чтобы объединить их и использовать их все, вы создаете модель, которая объединяет эти факты. И затем, каким бы честным вы ни были, как бы вы ни хотели перерасти свое понимание и достигнуть объективной реальности, которая находится за пределами вашего понимания, вам очень сложно избежать подобных мыслей: «Надеюсь, не найдется такого факта, который будет противоречить тому, что я собрал, и не обнаружит изъяна в модели, которую я построил». И такое отношение встречается, к сожалению, во всех сферах жизни: люди до последнего предела защищают свои концепции, теории, религию, философские убеждения, политические взгляды, потому что так страшно оказаться в разрушенном мире.