Красота становится тобой

Эрин просыпается и долго лениво тянется, слыша звон сковородок и тарелок на кухне. Смятые простыни обвиваются вокруг её лодыжек, оставляя на кровати рядом с ней пустое пространство. Что значит, что Блейк на кухне с её мамой. Её сотрясает тревога. О чём им говорить? Они поладят? Её переживания быстро рассеиваются. Блейк самый знающий и харизматичный мужчина, которого она когда-либо встречала. Девушка подозревает, что он своим шармом может выманить из гнезда птицу, если захочет, или, в этом случае, очаровать настороженную, покровительствующую маму, чтобы получить её благословение.

Надев джинсы и футболку, она добирается до кухни, где Блейк стоит у плиты, а её мама болтает с заговорчищеской улыбкой. О да, гиперопекающая птица определённо покинула гнездо.

— Рассказываешь все мои секреты, хм? — спрашивает Эрин, садясь на место, у которого стоит надколотая тарелка и стакан апельсинового сока.

— Конечно нет, — отрицает её мама, едва подавив веселье за своими словами. — Только про тот случай в пятом классе, когда ты открыла для себя Робин Гуда.

Эрин стонет.

— О боже. Это ещё хуже, чем я ожидала.

— Что? Это мило.

На губах её матери играет улыбка. Приятно видеть, как она веселиться, даже если в ущерб Эрин.

— Мы можем вместо этого просто показать ему мои фотографии в младенчестве? Это было бы не так стыдно.

— Ты была очаровательна с убранными под эту зелёную фетровую шляпу волосами. Те соседские мальчишки не знали, как тебя расценивать. Видела бы ты, как они смотрели.

— Это не комплимент, мама.

Она бросает взгляд на Блейка, который наблюдает за пересадкой с нескрываемым весельем.

— Я слышал, там был лук и стрелы, — добавляет он дразнящим голосом.

Её мама довольно вздыхает.

— К стрелами были приклеены блестящие перья.

— Ладно, слушайте, — произносит Эрин, наконец, вставая на свою защиту. — Они забирали деньги из коробки для пожертвований в общественном центре. Это не правильно. Нельзя винить мои мотивы.

— Я бы не посмел, — серьёзно отвечает Блейк. — Не тогда, когда ты вооружена и опасна.

Она сужает глаза, обещая кару, когда её мамы не будет в комнате, но эффект рушится её усмешкой. Ох, ладно, это было забавно. Не в то время, когда она была уверена, что несправедливость можно вылечить изогнутой палкой и какой-то бечёвкой. И каким-то образом это сработало, потому что, как сказала её мама, мальчишки слишком испугались её рутины Робин Гуда, чтобы действительно спорить. Они больше никогда не прикасались к коробке для пожертвований. Хотя позже она узнала, что хороших намерений и храбрости не достаточно.

Эта мысль останавливает её на месте. Когда она стала такой измученной? Во время учёбы в старшей школе, с Дагом? Она не уверена, но ничего из этого не правда. Хороших намерений и храбрости достаточно. Может быть, это притянуло её к Блейку. Он олицетворяет оба эти идеала. Его не сможет остановить даже огонь, его шрамы являются этому доказательством.

Кажется, Блейк чувствует изменение в её настроении, потому что становиться более серьезным. Игривый блеск в его глазах уступает место обдуманному беспокойству. Не отрывая взгляда от Блейка, Эрин обращается к своей маме, которая допивает последние остатки своего кофе.

— Если ты здесь закончила, я могу усадить тебя на диван. Можешь посмотреть телевизор.

Её мама фыркает.

— Мне не нужна помощь, чтобы добраться до гостиной.

— Всё равно, я провожу тебя туда.

Она усаживает маму с подушками и подаёт ей стакан воды. Даже с благословением доктора она переживает за свою маму. И несмотря на острую необходимость вернуться с Блейком, она планирует остаться, пока не убедится, что её мама будет в порядке и справится сама.

Её мама опирается на руку, поднимаясь из-за стола и пересекая короткую дистанцию, доказывая, что Эрин нужно пробыть здесь некоторое время. Она находит одеяло, чтобы укрыть ноги мамы, а ещё несколько её любимых книг, чтобы она почитала. Девушка говорит себе, что просто заботится о своей маме, но, по крайней мере, частично, она отвлекает её. Внутри неё сформировалась обжигающая, болезненная необходимость — поговорить с Блейком, обнять его, а это не получится особо хорошо, когда в маленьком пространстве за ними наблюдает её мама.

Телевизор начинает орать смехом и голосами, когда включается утреннее ток-шоу, захватывая внимание её мамы. Эрин спешит обратно на кухню под предлогом уборки, где находит, что Блейк уже с этим разобрался. Он готовит, он убирает. Для её больной матери. Боже, если бы она уже не была в него влюблена... но влюблена. Полностью, всем сердцем влюблена.

Блейк поднимает взгляд от раковины, полной мыльной воды.

— Что такое? Почему ты улыбаешься?

Эрин подходит ближе, чтобы встать за ним, обвивая руками его крепкую талию и прислоняясь головой к его спине.

— Просто представляю, как буду делать это в твоём доме, когда вернусь. В нашем доме.

Он напрягается в её объятиях.

— Эрин.

Она смеётся над ноткой предупреждения в его голосе.

— Только если ты не передумал насчёт моего переезда к тебе.

— Ты знаешь, что не передумаю. Нет необходимости спешить.