Красота становится тобой

Позволив своему разуму унестись, девушка падает глубже в фантазию. Волоски на его бёдрах царапают чувствительные изгибы её грудей, пока она стоит на коленях между его ног. Его ладони беспокойно путаются в её волосах, сжимая и отпуская, будто он не может решить, что делать. Он стонет с каждым движением её губ по скользкому члену. Всё его тело напрягается, когда она наклоняет кончик языка к его щёлке, и она практически чувствует вкус его солёной спермы.

Эрин представляет, как он находит её. Был бы он удивлён? Или, может быть, нет. То, чем они занимались, намного грязнее, чем то, как она ласкает свой клитор или щипает себя за соски. И всё же, в её центре появляется дрожащее ощущение, предупреждая её, ругая её. «Не доводи себя до этого, — говорит оно. — Жди. Просто жди». Но чего? Она никогда не понимала. Чтобы мужчина сделал первый шаг. Чтобы её мама направила её по безопасной дороге жизни. Чтобы Блейк решил, что она достаточно сильная, чтобы остаться.

Что ж, к чёрту это. Её отношения с Блейком могли начаться неловко и унизительно, но она всегда была равным участником. Её могла воспитать мама, но эти последние несколько недель Эрин заботилась о ней. И она надеется, что Блейк больше в ней не сомневается, действительно надеется.

Но важно то, что она знает, что достаточно сильна, чтобы стоять рядом с ним, с какими бы проблемами он ни встречался. Его физические травмы, которые всё ещё причиняют ему боль. ПТСР (прим. пер.: посттравматическое стрессовое расстройство), которое, вероятно, будет причинять боль всегда. И зарождающаяся неуверенность в себе, которая всегда будет рыскать в тени этого властного, уверенного мужчины. Эрин может справиться с чем угодно, со всем этим. Она делает это всё время, что они вместе, и никогда не была счастливее. И она знает, без эго или вымысла, что он тоже никогда не был счастливее.

Любовь не удар молнии, не острая точка с определённым началом и неизбежным концом. Любовь — это убежище от шторма, передышка от её страхов и облегчение от реальности его боли.

Воздух вокруг неё меняется, но вместо холода её кожу охватывает тепло. Маленькие искорки от её сосков, направляющиеся вниз к её центру, дают ей знать, что за ней наблюдают. Чувство удовлетворённости, которое появляется в её теле, даёт ей знать, кто именно наблюдает. Её складочки становятся более скользкими от внимания, но Эрин держит свои глаза крепко закрытыми. Это для него... и для неё. Безрадостный затаённый стыд делает её возбуждение ещё горячее. Мягкие шаги по ковру раздаются ближе.

Её губ касается нежная ласка.

— Красавица, — произносит Блейк.

Прежде всего, она знает, что он честен, и её сердце сжимается от того факта, что мужчина считает её красивой, что он считает красивыми её губы и лицо, когда перед ним раскрыто всё её тело. Из-под её закрытых век просачивается слеза. Он ловит её своим пальцем и ведёт по появившейся дорожке вверх по её щеке.

— Не грусти, — говорит он, и она слышит печаль в его голосе — невыразимую грусть от того, что он увидел, через что прошёл. Если кто и понимает страдания, то это он. И всё же, он, кажется, получает больше радости, чем кто-либо, кого она знает. Блейк находит радость в её теле, в её компании. Он находит радость в книгах и преподавании. Он находит радость в том, что снова живёт, и её любовь к нему безграничная, растущая.

— Ох, Блейк, — произносит она, слишком задыхаясь, чтобы сказать больше. Затем её слезы текут усерднее.

Он освобождает себя. По крайней мере, так ей кажется. Мужчина подхватывает её на руки и убаюкивает в объятиях. Эрин замечает толчок его эрекции, но он не будет этим пользоваться, пока не поймёт, что она в порядке. Она в порядке. Более чем в порядке, что выливается в грусть, а затем снова в вечный узел мощных, жизнеутверждающих эмоций. Одно неотделимо от другого. Она не смогла бы узнать любовь без разбитого сердца. Он не смог бы найти утешения без боли.

— Не плачь, — бормочет он в её волосы. — Зачем это было? Чтобы показать мне, что ты хочешь меня, что тебе не всё равно. Я знаю это, моя милая девочка. Ты не думаешь, что я знаю? Ты показываешь своё сердце в каждом выражении, и видеть это прекрасно.

Каким-то образом ей удаётся найти свой голос.

— Ты не можешь говорить так и ожидать, что я не буду плакать.

Его грудь расширяется от тихого смеха.

— Вот это моя девочка.

Эрин утыкается лицом ему в грудь, её мокрые и скользкие щёки прижимаются к его майке. Она неуклюже стягивает её через его голову, отчаянно желая почувствовать его, кожа к коже, чтобы между ними не стояло ничего. Его тело остро ощущается после долгого отсутствия: твёрдая поверхность мышц, волоски, щекочущие её нежную кожу. Девушка вздрагивает, прижимаясь к нему, подаваясь ближе, до боли желая ощутить его крепче, более глубоко. И, слава богу, кажется, он понимает. Кажется, ему это тоже нужно. Мужчина вплотную прижимает её к себе, практически оставляя на ней синяки, нуждаясь в ней.