Красота - страшная сила

Я ворвалась в дом и побежала наверх в мансарду, чтобы спрятаться от этого мира, оказавшегося таким жутким. Больше всего мне сейчас хотелось оказаться как можно дальше от этих палачей, шумевших на улице. Я забралась с ногами на кожаный диван. Но они продолжали стучать в окна первого этажа и выкрикивать свои вопросы. Я сидела, боясь пошевелиться. Так прошло много времени. Стемнело, потом снова наступил день. А они все шумели на улице. Телефон звонил беспрерывно. Автоответчик все время записывал сообщения. Я слышала, что звонили Натали, Фиона, мама. Они казались встревоженными. Они постоянно перезванивали, спрашивали, в порядке ли я, правда ли то, что пишут в газетах. Только я и понятия не имела, о чем писали в газетах. Уоррен спрашивал, в какую игру, черт возьми, я впуталась, и понимаю ли, насколько оскорбительны сообщения в прессе. Я ни с кем не хотела говорить и не снимала трубку.

Но все-таки я призадумалась. Мне показался очень странным тот факт, что пресса уже ждала меня у ворот клиники, когда я прилетела из Нью-Йорка. Я никому не рассказывала о своей беременности. Я даже с Натали не стала делиться этой новостью. Один Рики знал все. Рики и его люди со студии.

Снова позвонила Натали.

— Я знаю, ты дома, Лора. Сними трубку. Не знаю, что с тобой происходит, я только понимаю, что случилось что-то плохое. Помнишь, ты обещала, что придешь ко мне, если попадешь в беду. Пожалуйста, Лора! — Последовало молчание, затем она продолжала: — Хорошо, хотя бы включи телевизор. Послушай, что он говорит о тебе. А потом перезвони, пожалуйста.

Я нашла пульт, включила телевизор. И не поверила своим глазам. Возле моей двери стоял репортер с пышной прической и в нелепом костюме. Он говорил, что вот уже сутки как я не выхожу из дома и никак не ответила на обвинения, брошенные Рики в мой адрес.

Затем появилось изображение Нью-Йорка. Возле отеля стоял Рики. На лице его блестели под лучами солнца фальшивые слезинки. Вокруг собрались журналисты и фотографы с камерами.

— Не знаю, почему она так поступила со мной, — говорил Рики. — Для меня, как и для всех, явилось полной неожиданностью то, что она без моего ведома сделала аборт и погубила нашего ребенка. Мне нужно время, чтобы прийти в себя после этого. Буду вам благодарен, если вы поймете мои чувства и позволите мне пройти. Прошу больше не задавать вопросов. Спасибо.

Затем на экране снова появился мой дом.

— Вы только что видели интервью из Нью-Йорка, — вновь затараторил мерзкий репортер. — Слышали, что Рики Джонс говорит о событиях, происшедших здесь, в Лондоне? Нам не удалось услышать точку зрения Лоры Макнотон, но мистер Джонс, вне сомнения, убит тем, что произошло. А теперь вернемся в студию…

Я выключила телевизор. Сознание мое заработало. Внезапно я все поняла — истории, пикантные подробности из личной жизни, личные фотографии, таинственным образом попадавшие в прессу, — за всем этим стоял Рики. Это мог быть только он. И никто другой. И так каждый раз. Но зачем ему было причинять мне вред? И тут я вспомнила, что во мне нет ничего особенного. На самом деле речь шла не обо мне. Всегда, когда упоминали мое имя, рядом стояло имя Рики. Нередко его изображали героем — мужчина, поддержавший любимую в минуту, когда семья отвернулась от нее; парень, помогавший возлюбленной переехать в новый дом; бедный безутешный возлюбленный, потерявший так и не родившегося ребенка. Появлялась новая история, а на ее фоне поступал в продажу новый альбом, начинались новые гастроли или записывалась новая песня. Меня использовали, выжимая мою жизнь капля за каплей. И вот теперь на диване сидела моя пустая оболочка, и у меня не было сил даже пошевелиться.

На третий день на восходе солнца я услышала, как в дверях повернулся ключ. Я испугалась, вообразив, что это пресса проникла в мой дом. Внизу раздались тяжелые шаги. Я залезла под карниз, выступавший в мансарде, свернулась в клубок, как будто спряталась в шар, и в ужасе закрыла лицо руками. «Господи, пожалуйста, пусть они не придут сюда. Пожалуйста, только бы они не нашли меня», — молила я. Я услышала, что теперь шаги раздавались на лестнице, потом на втором этаже… Кто-то звал меня. Я заткнула уши и закричала так, что ничего не могла уже слышать, кроме своих пронзительных воплей. Затем я почувствовала, как чьи-то руки протянулись ко мне и вот-вот коснутся. Я оцепенела. Чьи-то сильные пальцы пытались оторвать мои ладони от лица. Я слышала, как кто-то говорил: «Лора! Лора! Лора!», но оставалась в своем шаре, спрятавшись от всего мира. Прошло еще какое-то время, прежде чем голос достиг моего сознания и я поняла, что это был Адам.

— Адам, они украли моего ребенка, — едва слышно проговорила я.

Два дня спустя я проснулась в Дорик-Коттидж. Надо мной склонился мистер Робертсон, местный врач. Жмурясь от солнца, я обвела глазами комнату и увидела, что в ногах у меня сидели с обеспокоенными лицами Фиона и мама. Адам и отец ходили из угла в угол, брови их были нахмурены. В комнате стояло несколько букетов свежих цветов.

— Привет! — сказала я.