Красота - страшная сила

— Я тоже, — выкрикнула я, и меня охватила волка еще одного оргазма.

У Рики было несколько удивленное выражение лица, перед тем, как он кончил, как будто все это для него явилось откровением, а затем я почувствовала взрыв его оргазма внутри себя. Лицо его покрылось потом, а влажная рубашка прилипла к груди. Мы лихорадочно засмеялись, и Рики устало уронил свою голову мне на грудь.

— Это мое самое любимое место, — сказал он, отдыхая на моей груди.

Откуда-то издалека донеслись голоса и аплодисменты.

— О, черт, — воскликнула я, — мы пропустили Новый год.

Вернувшись на вечеринку, Рики оставил меня и вернулся к своим гостям, но я ничего не имела против. Никто не мог лишить меня моей радости. Потом, позднее, мы снова занимались любовью на шелковых простынях в кровати с пологом. Лучшего начала нового года я бы не могла себе пожелать. А когда я вновь ускользнула в сон, в моих объятьях отдыхал рок-бог, а с моего лица не сходила улыбка.

Я проснулась и ничего не могла понять: Рики, полностью одетый, выходил из моей комнаты.

— Ты куда? — спросила я.

— На Ямайку, — ответил Рики. — Я позвоню тебе, когда вернусь.

Мы оба прекрасно знали, что у него не было моего телефона. Он тихо прикрыл за собой дверь, а я, обнаженная, осталась лежать одна на нелепой кровати. Вот вам и «С Новым годом».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Тонкости снежного бизнеса

Я подошла к шикарному многоквартирному дому, в котором жила Люси. Швейцар проводил меня к лифту. Лифт неслышно поднялся на пятнадцатый этаж, дверь раскрылась, и я оказалась в холле пентхауза. Оставив босоножки у дверей, пошла искать Люси. Наконец, нашла ее в необъятной белой гостиной в восточном стиле. Она сидела, скрестив ноги, на мягком пуфике у низкого столика из вишни. На ней было богато вышитое японское кимоно, а на лице — макияж. Я вдруг подумала, что ни разу не видела ее лица без косметики, так же как ни разу ничто более существенное, чем рисовый пудинг, не касалось ее блестящих губок в моем присутствии. Она казалась такой хрупкой в этой огромной комнате. Грустная Златовласка, заключенная в башню из слоновой кости. На столике я увидела бутылку с остатками шампанского и зеркало с легким налетом кокаина. Похоже, она уже давно сидела в одиночестве, предаваясь своим пристрастиям. Я была уверена, что это приносило ее состоянию один вред. Иногда я забывала о том, как мы с ней познакомились. Люси гораздо больше раскрыла мне свою душу в нашу первую встречу, когда я была журналисткой, чем за все то время, что мы дружили.

Каждый раз, когда я пыталась завести с Люси разговор о ее депрессии и потере аппетита, она отшучивалась. У меня появился предлог завести разговор о ее проблемах, когда вышло ее интервью в «Глиц». Я опасалась, что как только Люси прочтет статью, нашим теплым отношениям придет конец. В этой статье я, хотя и не без сочувствия, рассказала о ее нездоровой худобе и рыданиях (мне пришлось это сделать под давлением Труди). Люси, несмотря на мое сопротивление, прочла ее, когда мы ехали в лимузине выбирать туфли. Я сидела рядом и не сводила с нее глаз, боясь, что она начнет недовольно хмуриться. Но подруга невозмутимо прочла всю статью, пряча лицо за солнечными очками. Затем неторопливо положила журнал на сиденье между нами.

— Мне понравилась фотография на обложке.

— А интервью? — допытывалась я. — Тебе не кажется, что я была слишком резкой? Я вовсе не хотела этого.

— Нет, все хорошо, — ответила Люси. — То есть все, что ты написала, — правда.

Осмелев, я раскрыла рот, чтобы поговорить о ее проблемах с питанием, но подруга, словно угадав мои намерения, сменила тему разговора.

— Может, мне стоит купить те сапоги с высокими голенищами от Гучи, ну, те, что на деревянных каблуках? Я видела похожие на Жизели на вечеринке в Лос-Анджелесе. Они прекрасно смотрятся на голых загорелых ногах. А потом давай зайдем в кафе на пятом этаже и выпьем по бокалу шампанского.

Момент был упущен.

В реальной жизни Люси, похоже, не любила выставлять напоказ свои чувства. И это казалось тем более странным, что ее считали актрисой с широким диапазоном эмоций. В своем первом фильме она играла жалкую бездомную девчонку. Это была небольшая роль, но Люси так живо передала переживания обездоленной девушки, что голливудские режиссеры наперебой стали зазывать ее в свои блокбастеры. В списке ее ролей были: проститутка, подсевшая на героин; героическая мать-одиночка, воспитывающая ребенка, больного аутизмом; сексапильная шпионка времен Второй мировой войны и охотница за динозаврами. Актриса умела заставить зрителя разрыдаться одним взглядом своих незабываемых глаз. Одного ее задорного подмигивания было достаточно, чтобы весь зал начал покатываться со смеха. Мужчины теряли головы от одной ее застенчивой улыбки. Но без камеры она умела прятать эмоции.