Красота

Однако логика есть логика, и, думается, не без учета внутренней противоречивости вышеприведенных вариантов «общественной» концепции некоторые авторы последующих ее модификаций избирают именно второй, «упрощающий» путь решения проблемы. Например, в книге «Процесс эстетического отражения» в разделе «Эстетический объект» читаем: «Давно замечено, что каждый человек сравнительно легко может отличить прекрасное явление от безобразного, но не всякому дано выразить в понятии сущность прекрасного и безобразного. Отсюда — иллюзия об исключительно чувственной природе прекрасного, субъективистское толкование прекрасного и вкуса («о вкусах не спорят»). В истории эстетической мысли это приводило к отказу от определения объективной природы эстетического, что особенно характерно для неокантианской эстетики» 24.

Оставляя на совести автора безапелляционный способ спора со всеми защитниками противоположной точки зрения (включая Гегеля и Чернышевского), отметим, что он с первых же страниц исследования эстетического объекта, то есть и объективно существующей красоты, объявил непознаваемость последней научно-логическими методами иллюзией.

Из приведенного рассуждения следует, что по крайней мере некоторым все же «дано» исследовать красоту понятийно.

Лишив, таким образом, искомый эстетический объект его важнейшего свойства быть воспринимаемым непосредственно, но не поддаваться научно-логическим определениям, автор направляет далее свой «процесс эстетического отражения» по классической схеме познания и практики, лишь оснастив его соответствующими эстетическими аксессуарами.

Однако, поскольку с самого начала специфика существования и отражения «эстетического объекта» была нивелирована, судьба дальнейших рассуждений оказалась роковым образом предрешенной. Как и предыдущие, этот «облегченный» вариант поисков общественной объективности эстетического оказывается малоплодотворным.

«[...] Специфическим предметом эстетического отношения, — читаем в книге, — является не реальность как таковая (это предмет научно-теоретического отношения), не отношение сознания и бытия (это предмет философского отношения) и т. д., а отношение действительности к мере человеческого рода, к целостному человеку. Благодаря такому объективному, социально-исторически возникшему и сложившемуся отношению возможно и субъективное отношение человека к реальным явлениям с точки зрения их соответствия или несоответствия совокупной мере человеческого рода — эстетическое отношение» 25.

Итак, сталкиваясь с действительностью и преобразуя ее в соответствии со своей человеческой мерой, человек встречает явления, соответствующие этой мере. Это соответствие и есть объективно-общественное качество — их красота; и несоответствие ей — это и есть объективная отвратительность. Так, буря, губящая дело рук человеческих, солнце — источник жизни на земле, стимулирующее творчество человека, соответственно предстают: первая — объективно-безобразным, второе — объективно-прекрасным. так как и то и другое оказываются в реальных, не зависящих от сознания, функциональных взаимоотношениях с мерой человеческого рода — его антропологической, социальной и творческой сущностью. По ходу «очеловечивания» природы и самого человека все больше преобразованных и функционально приспособленных к человеку и его деятельности предметов и процессов соответствует развивающейся мере человеческого рода и сфера объективно-эстетического в природе и обществе постоянно расширяется.

«Рассмотренный нами процесс эстетического отражения представляет собой не что иное, как становление универсального эстетического объекта, то есть многогранной действительности как осуществленной, опредмеченной меры человеческого рода [...] Этот универсальный эстетический объект есть весь эстетический мир, вся эстетическая сфера жизни общества в ее многообразных проявлениях»26.

Возникает вопрос: а в чем же собственная специфика этого «эстетического мира», если обнаруживается, что в конечном счете — это «действительность как осуществленная, опредмеченная мера человеческого рода», иными словами — действительность, преобразованная в соответствии с потребностями, нуждами, вкусами и творческой способностью человека? Ведь сам автор определил всю деятельность человечества (а отнюдь не его эстетическое творчество) как «способность преобразовывать мир по мере человеческого рода». Преобразованный по мере человеческого рода мир — это продукт всей совокупности правильного отражения и творческого преобразования действительности.