Красота

И хотя решенный художественно орнаментально-цветовой образ раскрывает нам внутреннюю сущность бытия в его поступательном развитии, как и решенный художественно сюжет тематической картины — ибо и в том и в другом случаях творчески преодолевается случайное во имя закономерного, — все же никто не решится сказать, будто эстетическое воздействие здесь одинаково. Это объясняется прежде всего тем, что несоизмерима общественно-человеческая значимость того и другого образа. Если первый, радуя ощущением красоты, ничего не говорит нам по поводу волнующих нас проблем и событий человеческой жизни, то общественно-человеческое содержание второго той же красотой утверждает прогрессивное развитие социальных взаимоотношений, зовет к победе политических, нравственных и иных идеалов. Поэтому, несмотря на то, что в самом общем смысле и декоративное украшение и тематическая картина формируют общественное сознание, их конкретное воздействие будет далеко не равнозначным.

Но не только качество художественной информации в этих двух случаях будет совершенно различным. Художественная информация декоративно-прикладного искусства и количественно уступает информации, содержащейся в произведениях, скажем, живописи, скульптуры или симфонической музыки. В первом случае содержание художественной идеи, как правило, ограничивается творческой гармонизацией лишь нескольких элементов. Ибо увеличение числа изобразительных элементов неизбежно приводит здесь к перегруженности декоративного мотива, возникающей в результате объективного несоответствия роста содержательности художественной идеи возможному здесь ее пафосу. В то же время уже в простейшем натюрморте количество возможной художественной информации практически не ограничено. Вспомним, как Роден — по свидетельству Гзеля — подносил пламя свечи к поверхности античной статуи и, передвигая источник света, поражался непрерывно открывающемуся безграничному пластическому богатству все новых и новых решений скульптурной формы.

Все это говорится, разумеется, вовсе не для того, чтобы разочаровать любителей декоративно-прикладного искусства. Просто хотелось бы внести некоторую дополнительную ленту в прояснение проблемы реальной эстетической ценности произведений разных искусств, хотя бы с тем, чтобы задуматься еще раз над сакраментальным вопросом: так ли уж действительно «портрет генерала ни в чем не предпочтительнее портрета ефрейтора»? Ведь за этой шуткой, столь любезной защитникам формалистического искусства, кроется ни больше ни меньше, как стремление приравнять глубокое по мысли и чувству художественное творчество к бессмысленной игре в цвето-формальные сочетания, не обладающие даже и той объективно ограниченной силой художественного воздействия, которая доступна образам прикладного искусства.

Высказав эти вполне беспристрастные соображения, хотелось бы все же по возможности реабилитировать значение прикладных форм искусства, отметив, что если каждое отдельное произведение здесь сравнительно бедно по содержанию в нем художественной информации, то в целом область декоративно-прикладного искусства настолько широка и многообразна, что его эстетическое воздействие на общественное сознание суммарно чрезвычайно значительно. Ведь далеко не всякий может стать завсегдатаем художественных галерей, концертов, театров и выставок, в то время как быт каждого современного человека до предела насыщен предметами декоративно-прикладного искусства.

И в этом смысле нельзя не согласиться с М. Каганом, когда он пишет, что «художественная ценность может создаваться как таковая, с единственной для нее функцией художественного воздействия на людей, и может создаваться на базе иного рода ценности — утилитарной, как в архитектуре, прикладных и промышленных искусствах; агитационно-пропагандистской, как в ораторском искусстве или в искусстве рекламы; культовой, как в различных религиозных обрядах; спортивной, как в художественной гимнастике или в фигурном катании; документально-хроникальной, как в художественной фотографии, художественном очерке, документально-художественном фильме; научно-просветительской, как в научно-популяризационных жанрах литературы и кинематографа, или в жанрах пластических искусств, участвующих в создании экспозиций исторических, этнографических и прочих музеев. Эти две формы бытия искусства по-разному соотносятся друг с другом на разных этапах истории культуры и на различных участках мира искусств, но они всегда наличествуют в нем как два необходимых способа художественно-творческой деятельности, в принципе равноправных, равноценных и равно нужных человеку» 22.