Красотка

- Понимаю, - откликнулся молодой человек, следуя за шефом в гостиную. К великому его облегчению, миновав гостиную, Эдвард Луис прошел в вестибюль и кивком попрощался с ним.

Оставаться на вечеринке не было никакого желания, и Эдвард решил вернуться в отель.

- Ваш плащ, сэр, - появился из глубины вестибюля швейцар.

- Спасибо, - поблагодарил его Эдвард, принимая свой светло-серый, широкого кроя плащ. Он уже направлялся к выходу, но услышал, что кто-то окликнул его. Из гостиной к нему спешила Сюзан Брайсон. Лицо Эдварда просияло.

- Привет, Сюзи, - обрадовался он девушке и расцеловал ее в обе щечки.

- Мои соболезнования, - взглянула на него Сюзан. - Я так сожалею о том, что случилось с Картером...

- Я тоже, - сухо ответил он. Картер - так звали его отца - умер несколько недель назад.

- Скажи, ты действительно вышла замуж? - поинтересовался он, чтобы сменить тему.

Девушка рассмеялась и с гордостью показала Эдварду левую руку со сверкающим обручальным кольцом.

- Да, вышла, - сказала она. - Не могла же я ждать тебя до скончания века...

- Гм, - не нашелся, что ей ответить Эдвард, но, вспомнив недавнее объяснение по телефону, решил задать Сюзан вопрос, который все еще занимал его.

- Я хотел бы спросить у тебя, Сюзан...

- Что именно? - с любопытством взглянула на него девушка.

- Когда мы с тобой встречались, с кем ты чаще общалась: со мной или с моей секретаршей?

Сюзан многозначительно улыбнулась.

- Она была подружкой невесты на моей свадьбе.

- Даже так? - удивился Эдвард. Он понял смысл ее слов. Кого попало в свадебные подружки не выбирают. Значит, пока у них длился роман, Сюзан с его секретаршей стали приятельницами - и именно потому, что они слишком часто общались по телефону, так как сам он был вечно занят...

Почувствовав смутные угрызения совести, он наклонился к Сюзан и поцеловал ее в щеку.

- Как бы там ни было, я завидую твоему мужу, - сказал он. - Будь счастлива!

- Спасибо. Ты тоже, Эдвард! - искренне пожелала ему Сюзан.

Уход Эдварда не ускользнул от внимания Элизабет, жены Филипа. Она бросилась искать мужа и, не обнаружив его среди гостей, пришла к логичному заключению, что скорее всего его можно найти в какой-нибудь отдаленной комнате, и не одного, а с хорошенькой женщиной.

Так оно и оказалось, Элизабет была права; но, застав Фила в обществе огненно-рыжей красавицы, которую он в тот момент как раз гладил по обтянутому черным чулком колену, она даже не сочла нужным что-нибудь съязвить по этому поводу.

Между супругами Стаки существовала негласная договоренность: Фил зарабатывал огромные деньги, позволяя Элизабет жить так, как ей нравится, она же в ответ закрывала глаза на то, что ее благоверный нередко находил развлечения вне стен их супружеской спальни.

Элизабет хорошо знала, что в Голливуде разведенные женщины не в чести: до них никому нет дела, их больше не приглашают на важные приемы и вечеринки, словом, в обществе они не играют совершенно никакой роли.

Вот почему она предпочитала не замечать мелких прегрешений Фила, взамен получая возможность распоряжаться его кредитными карточками и оставаться той миссис Стаки, ежедневник которой пестрел записями о приемах, от приглашений которой никто никогда не отказывался и которая в Голливуде и в Беверли Хиллз считалась персоной весьма значительной.

Естественно, что столь ранний уход почетного гостя Элизабет расценила как собственное поражение и потому, ворвавшись в интимное уединение мужа и его рыжеволосой пассии, выглядела весьма взволнованной. Фамилию девушки она не помнила, знала только, что звали ее, кажется, Эллисон.

- Он уходит! - воскликнула Элизабет. - Эдвард уходит!

Фил, минуту назад уверявший Эллисон в своем страстном желании познакомиться с ней поближе, раздраженно взглянул на жену.

- Прошу прощения, - сказал он девушке и вскочил, чувствуя срочную необходимость покинуть комнату, хотя оставлять жену наедине с Эллисон в этой ситуации было не совсем удобно.

Выходя, он успел заметить, как Элизабет, вскинув брови и уперев руки в бедра, разглядывает Эллисон. "Бог мой, уж не собирается ли она устроить ей сцену ревности?" - мелькнуло у него в голове, но сейчас ему было не до того. К тому же он знал, что устраивать подобные сцены не в привычках его жены, и это его успокаивало.

Тем временем Эдвард Луис тщетно пытался добраться до своей машины. Лимузин цвета "серебристый металлик", который вместе с водителем ему предоставили в отеле, был безнадежно зажат другими припаркованными у виллы Стаки автомобилями. Единственной машиной, которая могла беспрепятственно выехать со стоянки, был спортивный "Лотос-Эспри" такого же серебристого цвета.

У шкафчика, в котором владельцы машин оставляли ключи, Эдвард обнаружил двух японцев-служителей.

- Машина мистера Стаки? - спросил он, показывая на "Лотос".

Те, растерянно посмотрев друг на друга, кивнули. Один из них вежливо подтвердил:

- Да, сэр, это автомобиль мистера Стаки. Уже направляясь к "Лотосу", Эдвард услышал голос Фила, что-то кричащего ему вслед. Переполошившийся адвокат бежал к нему по въездному пандусу.

- Куда ты? - закричал он. - Ты что, уезжаешь?