Красотка для мажора. Она будет моей (СИ)

Все так же, продолжая кипеть от гнева, но одновременно с трудом сдерживая слезы, я забрала свою куртку из гардеробной и пошла домой. В моем животе снова возникло ужасное ощущение тоскливой болезненной пустоты ‒ как всегда, когда рядом со мной не оказывалось его…

Но тут ко мне подошел Сашка Перов ‒ у него была какая-то сверхъестественная способность появляться рядом, как только возле меня не оказывалось Давида. Обычно я ничего не имела против, но сегодня совсем не обрадовалась его присутствию.

― Что-то не так? На тебе лица нет, ― участливо поинтересовался друг.

― Да, ничего. Мы с Третьяковым поссорились.

В моих ушах все еще звучал тот наш последний тяжелый разговор, его слова о том, что я никогда не буду счастлива с Давидом, и мне совсем не нужны были повторения.

Но в этот раз парень ничего такого мне не сказал.

― Не хочешь сегодня пойти ко мне? Закажем пиццу, поиграем в видеоигры, отвлечешься немного, ― улыбнулся он.

Я хотела, было, отказаться, но друг, тем временем, продолжил:

― Нам обоим это не помешает. А то с тех пор, как моя мама попала в больницу, мой дом для меня не очень-то веселое место.

Задумавшись на секунду, я поняла, что он был прав ‒ возвращаться домой мне сегодня совсем не хотелось. Одиночество подпитывает депрессию. Мне и в самом деле не помешало бы немного отдохнуть и повеселиться. Конечно, я могла бы сходить куда-нибудь с Евой, своей подругой ‒ мы с ней как раз давно не виделись. Но разве я могла покинуть в тяжелую минуту второго своего близкого друга? Ему сейчас тоже нелегко, и из-за смерти отца, и из-за аварии, в которую попала его мама, да и я своим отказом наверняка еще сильнее расстроила его.

― Хорошо, пойдем! Насчет пиццы, правда, не уверена — я вечно на диетах. Может, лучше суши?

― Суши, так суши. Ничего не имею против!

Вместе мы с Сашей дошли до его дома, поднялись на шестой этаж, разулись, разделись возле входной двери. Я оглянула просторный современный коридор, оформленный в нежно-зеленой гамме и украшенный милыми вышивками, вставленными в дорогие рамки (наверное, их собственноручно сделала Сашкина мама ‒ у моей мамы было похожее хобби). Но не успела пройти в его квартиру дальше порога гостиной… как ощутила сильнейший удар по голове.

Я не успела ничего сделать. Не успела даже вскрикнуть.

Мое сознание мгновенно погрузилось в темноту.

* * *

Вандал

Ну, вот и все. Наконец-то она была именно там, где должна была быть.

Наверное, отчасти я жалел, что мне пришлось под ложным предлогом заманить ее в эту квартиру, вырубить ударом по голове, чтобы, наконец, уложить в свою постель… И все же в глубине своей отсутствующей души я понимал, что все произошло так, как должно было.

Разве могла меня устроить роль ее парня, унылая, неполноценная роль, требующая постоянных усилий с моей стороны? Разве смог бы я продолжать притворяться таким, каким она хотела меня видеть? Носить маску день ото дня, маску, которую на меня нацепили мои никчемные родители, всегда требовавшие от своего сына неукоснительного повиновения? Уроды, кнутом без пряника высекшие из меня «хорошего мальчика»…

Нет. Нет, конечно, нет.

В этот момент Ника начала приходить в сознание ‒ слабо зашевелившись, девушка тихонько застонала от боли. Поведя руками, которые я приковал наручниками к своей кровати, она рассеянным взглядом обвела темную комнату, незнакомую для нее комнату, в которую я ее принес. На то, чтобы понять, что именно с ней произошло, у нее ушло добрых полминуты.

Но тут ее прекрасные светло-карие глаза встретились с моими… и мне показалось, что от ее лица отлила часть красок.

― Ты… ―выдохнула она. ― Так все это время… это был ты? Ты… Вандал?!

Меня не порадовало то, что она так быстро пришла в себя и все обо мне узнала. Узнала, кем был все это время ее заботливый друг, доблестный рыцарь, не позволивший ее сводному брату причинить ей вред во время той вечеринки. Впрочем, я и не собирался долго скрывать от нее то, кем являюсь ‒ только до того момента, как будут улажены все формальности.

Мое нутро жгло невыносимое желание свершить правосудие. Это чувство, черное или ярко-красное, которое день ото дня накапливалось во мне, чтобы затем потребовать немедленного выхода… Болезненное, темное чувство, оно было со мной, сколько я себя помню.

Это ощущение, похожее на непрерывный зуд, давным-давно сделалось нестерпимым. Ника, эта самая девушка ‒ вот причина того, что оно многократно усилилось. Я больше не мог его терпеть.

Теперь она была моей… и все же не совсем. Я понимал, что пока на свете существует другой человек, который ею владеет, человек, которого она любит, по-настоящему моей она не станет.

― Подожди немного, Ника. Обещаю, ты все поймешь. Я все тебе объясню, ― шепнул, поцеловав эти полные губы, проведя ладонью по нежной коже ее бедра снизу вверх. ― Только улажу одно дело, и сразу вернусь.

Ее лицо еще сильнее побледнело ‒ казалось, она отлично поняла, что именно я имел в виду под этой простой фразой.

― Что… что ты собираешься делать?

Не отвечая, я встал с кровати, взглянул на нее сверху вниз.

― Что ты собираешься делать?! ― выкрикнула Ника.