Красотки кабаре

Сначала Николай II согласился на всеобщую мобилизацию, но, получив письмо от кайзера и не желая провоцировать Германию, отменил ее. Не прошло и суток, как он вновь, крайне неохотно, вынужден был вернуться к первому решению. В этом сказались долгие и упорные уговоры министра иностранных дел Сазонова и начальника Генерального штаба генерала Янушкевича, сумевших убедить Николая в неизбежности войны с Германией.

Немецкие военные тоже пребывали в состоянии повышенного возбуждения – начальник Генштаба генерал Мольтке настаивал на необходимости мобилизации. Их пыл не охладило даже заявление министра иностранных дел Великобритании Эдварда Грея, сделанное 29 июля. Он заявил, что в случае участия в войне Франции и Германии его страна не сможет остаться в стороне. Это заявление означало для Германии угрозу войны на два фронта, а потому германский канцлер Бетманн Хольвег предпринял отчаянную попытку локализовать конфликт. 30 июля он потребовал от Вены начать консультации с Санкт-Петербургом и уговорил кайзера Вильгельма послать личную телеграмму русскому царю, призывая его воздержаться от мобилизации.

Однако этот призыв скорее напоминал ультиматум: Германия потребовала от России отмены всеобщей мобилизации не позднее 12 часов дня 1 августа.

1 августа в восьмом часу вечера германский посол Пуртолес явился к русскому министру иностранных дел Сазонову, чтобы трижды задать ему один-единственный вопрос: «Намерено ли русское правительство дать удовлетворительный ответ на германские требования?» Сазонов трижды отвечал отрицательно, и тогда посол дрожащими руками протянул ему ноту, извещавшую об объявлении войны, после чего отошел к окну, схватился за голову и заплакал. Зато восторгу группы русских социал-демократов, возглавляемых Лениным, не было предела…

Теперь немцам нужно было как можно быстрее разгромить Францию, чтобы потом перебросить свои дивизии на восточный фронт. Французы, дожидаясь широкомасштабного вступления в войну русского союзника, всячески стремились оттянуть начало боевых действий и даже отвели свои войска на 10 километров от границы. Это не помогло – немцы заявили о мифической бомбардировке французскими летчиками окрестностей Нюрнберга, после чего 3 августа объявили войну Франции.

Но на франко-германской границе была выстроена мощная оборонительная линия Мажино. Чтобы обойти ее, германские войска вторглись на территорию нейтральной Бельгии. Это стало предлогом для Великобритании, которая являлась гарантом неприкосновенности бельгийских границ. Вильгельм II получил ультимативное требование Лондона – соблюдать нейтралитет Бельгии. 4 августа английский кабинет министров, собравшись на вечернее заседание, ждал ответа Берлина. После того как часы Биг-Бена пробили одиннадцать вечера, в Германию полетела телеграмма: «Правительство Ее Величества считает, что между обеими странами существует состояние войны».

Европу поразил всплеск восторженного патриотизма. Военные эшелоны всех втянутых в войну стран везли к границам ликующих новобранцев, надеявшихся вернуться домой к Рождеству. Обстановка радостного ожидания, мечты о лучшем, более справедливом мире, требования «наказать агрессоров» – как быстро развеялись все эти иллюзии в грязных и кровавых окопах!

А в это время в Мариенбаде под пером маэстро Кальмана рождалась бессмертная мелодия лучшей в мире оперетты: «Красотки, красотки, красотки кабаре…»

Часть II Еврейский пароход

… И на жуткий вопрос, встающий перед обычным сознанием души в примитивной форме: увижу ли я после смерти тех, кого я знал в чувственной жизни как связанных со мной? – действительное исследование… должно ответить решительным «да».

Р. Штайнер «Путь к самопознанию человека»

Глава 1 Встреча с молодостью

19 июня 1940 года в Компьенском лесу под Парижем раздавался глухой грохот отбойных молотков. Немецкие саперы разрушали стены музея, в котором хранился спальный вагон французского маршала Фоша. Вагон был историческим – именно в нем 11 ноября 1918 года представители Германии подписали перемирие на условиях полной капитуляции. Теперь, спустя почти 22 года, немцы хотели подвергнуть французов такому же унижению. Именно для этого саперы вытащили вагон из полуразрушенного музея и прикатили его на то же самое место – в центр небольшой овальной лесной поляны, – где он стоял утром 11 ноября, в день окончания Первой мировой войны. Ныне центр этой поляны отмечал массивный, но невысокий – всего метр над землей – гранитный блок, на котором крупными буквами была выгравирована надпись по-французски: «Здесь 11 ноября 1918 года была сломлена преступная гордыня Германской империи, побежденной свободными народами, которых она пыталась поработить».