Кратер Десперадо(Неполный вариант)

Чужие сапоги жали в мысах. Кронт плелся в сторону рассвета, огибая выступающие из земли скалы и кучки камней. Тело понемногу начинало повиноваться — но вместе с этим сильнее чувствовались боль, холод и жажда. Кронт обнаружил, что одет в свою старую одежду, в которой дрался с Верноном — местами она была опалена огнем.

С левого предплечья свешивались лохмотья черного плаща, Кронт размотал его и набросил на плечи. Стало немного теплее, хотя меч Вернона оставил в ткани множество прорех.

Кронт рассматривал на ходу свои ладони — в плоть вросло множество мелких стеклянных осколков. Он сам себя порезал, когда сжал пальцы.

«Это зеркало Вернона. Проклятье, ничто не проходит просто так. Теперь я — тварь.

Тварь долины.» Почему-то эти мысли успокоили его.

Лунный свет ярко озарял пустошь, но совсем не грел. Восемь серебристых дисков зависли над горизонтом, только один достиг зенита — и остался там, испуская свои лучи прямо в затылок. Ранки на ладонях жгло от пота, но Кронт был даже рад — это позволяло оставаться в сознании. Перед глазами то и дело всплывали дрожащие темные пятна. Он размеренно шагал и монотонно повторял про себя: «мое имя Кронт, я тварь долины»…

Уловив краем глаза движение вдалеке, он сначала принял его за очередной обман зрения, но скоро понял, что это не так. Навстречу неслись четверо всадников, поднимая клубы пыли. Кронт остановился и подождал, пока они подъедут поближе.

«Вернон!» Он чувствовал, как его заполняет ледяная жгучая ненависть. В голове прояснилось, будто ярость очистила его. «Ублюдок никогда не оставит меня в покое.

Небось радуется, что угрохал меня.» Кронт взвинчивал себя, пока от злости не начали дрожать руки. Зато всадников он встретил в полном сознании. Их черные плащи казались желто-серыми от пыли. Оскер выехал вперед. Он был без шлема, грязные волосы сбились в колтун, под глазами набухли мешки, но на губах играла жестокая улыбка.

«Обрадовался, мерзавец… Должно быть, Вернону нужны твари, вроде меня…» — Ну?! Высокородный ублюдок уже соскучился по мне? — прохрипел Кронт.

— Что ты там каркаешь? — усмехнулся Оскер. — Видел бы ты сейчас себя…

Говорящее дерьмо — вот кто ты. Неразборчиво говорящее.

«Я могу разодрать выродка на клочки голыми руками… изрезать осколками на ладонях…» — подумал Кронт. И засмеялся, с усилием выталкивая пыльный воздух из горла.

— Проклятье! Он свихнулся… дай ему выпить, Норт.

Долговязый наемник отстегнул от пояса флягу и швырнул на землю, под ноги Кронту:

— Пей, ничтожество.

Кронт вздрогнул. При мысли о жидкости, заполняющей иссушенное горло, в голове снова закружился калейдоскоп галлюцинаций. «Я тварь!» — Я выпил бы твою кровь, ублюдок, если б она не была гнилой…

Он, щурясь, посмотрел на Норта, представил, как хватает того за горло — крепко, раздирая кожу стеклом. Вернулись спокойствие и ясность, будто выросли прозрачные ледяные кристаллы. Кронт наклонился, поднял флягу, обтер горлышко о рубаху.

Первые несколько глотков он даже не ощутил. Когда фляга опустела, Кронт уронил ее на землю.

Оскер спрыгнул с коня, внимательно огляделся.

— Ну, будешь сопротивляться, или послушно с нами поедешь, а? — спросил он.

— Поеду, ладно, — пробормотал Кронт.

— Садись тогда на моего.

Кронт ухватился за луку седла, но ногу в стремя всунул с третьей попытки.

Удивленный конь все косился и переминался: видимо, на него еще никогда так неуклюже не заползали. Оскер подсадил Кронта, да так, что тот едва не свалился, перемахнув через скакуна. Наемники хохотали, но их пленник ничего не слышал — у него вдруг заложило уши и началось головокружение. Оскер подобрал фляжку, отдал Норту и вспрыгнул на коня позади Кронта.

— Ну, вперед! Эгей!

«Я тварь… я раненая больная тварь…» Кронт ехал, едва не уткнувшись носом в холку коня. Он заставлял себя думать о Верноне, о ненависти и мести, но усталость делала свое. Скоро он наловчился дремать, ничего не забывая и не сходя с ума. Нужно было только повторять одну мысль, постоянно, даже в бреду.

Держаться за нее, как за кончик веревки, которая не даст потеряться в темном лабиринте: стоит лишь потянуть, чтобы распутать весь клубок воспоминаний. «Я тварь… я тварь», — думал он, засыпая.

В его видениях гудел огонь и плескалась темная вода, стонали под ветром деревья и шел дождь из белых лепестков и мертвых ночных бабочек.

Кронт то проваливался в бред, то, очнувшись, выпрямлялся в седле.

«Я — тварь. И у меня есть все, что мне нужно — моя ненависть и острое стекло в моих ладонях. Я жив.» Замок сначала показался Кронту нагромождением скал, но когда они подъехали ближе, он понял, что это человеческое жилье. Твердыня была частью выдолблена в скале, частью построена из серых каменных блоков, ее окружала высокая стена, к которой, как ласточкины гнезда, лепились маленькие домики. Не было видно ни одного человека, кроме одинокого стража у ворот.

— Вот и мы! — приветствовал его Оскер.

Страж хмуро кивнул и пропустил их во внутренний дворик. Там наемники спешились и поволокли Кронта внутрь.

— Быстрей, не зевать! — Оскер заставил всех бегом нестись по узким коридорам и винтовым лестницам.