Краткая история белковых тел (СИ)

За одним из домов, через огромную дыру, зияющую в добротном деревянном заборе, замечаю что-то голубое, краешек чего-то, едва видимого с дороги. Прохожу сквозь развороченный забор, окружавший пустой дом, обхожу деревянное строение с тыльной стороны и обнаруживаю подростковый велосипед. При осмотре всё указывает на то, что велосипед исправен. Кручу рукой переднее колесо, потом заднее. Колеса легко вращаются, не издают ни скрипа, ни вибрации, только легкий шелест.

Остается одна проблема - подогнать детский велик под мой рост. И вот я закидываю автомат за спину, зажимаю рулевое колесо коленками и изо всех сил тяну руль вверх, поворачивая его вправо-влево. Железо с трудом, но подается, медленно выпуская хромированный стержень из своего чрева. Ту же самую операцию проделываю с сиденьем. Ну всё! Пора в дорогу!

Мне хочется сказать спасибо моим невольным помощникам - хозяевам этого брошенного дома или их детям, но за неимением упомянутых я ограничиваюсь коротким кивком головы в сторону дома.

На улице тихо, безлюдно. Отдаленно бухают минометы, самоходные установки украинских военных стреляют со стороны аэропорта. За несколько дней, проведенных в городе, я уже привык к этим звукам, как к обычному городскому фону, вроде грохота трамваев, сигналам машин, людскому шуму. К тому же по звукам начинаю отличать орудия, как заправский фронтовик - это лупит самоходка "Нона", это шмаляет танк Т-64, а это гвоздит миномет "Тюльпан".

На одном из перекрестков наталкиваюсь на сгоревший и покореженный от прямого попадания микроавтобус. Я хочу его объехать, отправиться дальше, но на обочине замечаю окровавленную камуфляжную куртку, сломанный автомат без приклада, валяющийся рядом бронежилет со следами осколков. Трупов или раненых поблизости нет, наверное, увезли.

На полном ходу притормаживаю - бронежилет, хоть и поврежденный мог бы пригодиться. Натягиваю его на себя и чувствую неуютно, словно на грудь положили тяжелый камень, а сам я превратился в неуклюжего рыцаря в доспехах. Подростковый велосипед вслед за мной тоже чувствует неудобство. Он скрипит, шины вдавливаются в асфальт, того и гляди лопнут от возмущения. Но, как и я, велосипед справляется с этим испытанием.

С другой стороны - с бронежилетом спокойнее.

16.

Через полчаса оказываюсь в точке сбора.

Перед штабом уже толпятся ополченцы. Человек двадцать. Высокий, стройный парень в камуфляже, без оружия, громким голосом оглашает списки людей, вызывая ополченцев не по фамилиям, а по позывным.

- Беда, Гром, Кречет, - зачитывает он, - идёте во вторую группу!

Тех, кого назвали, отделяются от общей массы и отходят в сторону. Замечаю, что там уже стоит несколько сформированных патрулей.

- Косарь, Медведь, Красный, - продолжает читку человек и еще несколько ополченцев пополняют ряды патрулей.

Свой позывной я слышу почти в конце списка. Скрипач, Север, Братан. Последний позывной мне странно знаком - такой был у старшего Безручко в селе Засечном. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что увижу другого человека, выбравшего распространенный позывной, но вдруг в вышедшем ко мне человеке узнаю Петра. Самого настоящего, здорового и невредимого. По-видимому, он давно заметил меня и узнал, но не подходил. На нём выцветший камуфляж, на голове натовская каска, отобранная у кого-то из бойцов ВСУ, длинные рыжие усы депрессивно свисают вниз.

- Привет, Петро! - обрадованно здороваюсь с ним, но бывший сослуживец энтузиазма не проявляет.

- Здорово! - цедит Безручко сквозь зубы, не глядя в мою сторону.

Не знаю, чем вызвано его недовольство и мне, в общем-то, всё равно, но хочу объясниться:

- Вы куда делись с блокпоста? Я, когда вернулся...

- А ты куда дернул? Ушел к танку, а на нас в это время навалились укропы.

- Потом вернулся.

- Потом, потом! Кольку они ранили, я его тащил на себе, а в хате он умер. - Петр сплюнул под ноги.

- А дядька Никита?

- В подвале сховался. Не знаю, нашли его, чи не...

Я боялся спрашивать об Оксане. Вдруг с ней случилось что-то ужасное, неприятное, то, что заставит меня сожалеть о знакомстве с ней? Когда ужасные вещи происходят с незнакомыми людьми - это событие скользит мимо сердца и оседает только в голове как еще одна неприятная информация, которых и так достаточно много в этой жизни. Тут ничего не поделаешь, жизнь полна неприятных сюрпризов!

А когда что-то случается с близкими, известными тебе лично - тогда другой расклад и потому у меня нет привычки сближаться с кем-то. Чтобы потом не переживать. Это одно из правил белковых тел - ни с кем не сближаться. И такое открытие я уже делал, когда уходил из Засечного по неубранным полям подсолнечника.

Не дожидаясь моего вопроса, Безручко безучастно сообщает:

- Оксана с матерью уехала в Мариуполь. Их укры вроде пропустили как беженцев.

- Понятно.

Я отделываюсь одним словом, потому что больше говорить не о чем. Уехала, спаслась и, слава богу! Остальное меня не касается.