Краткая история быта и частной жизни

Копание, выполняемое садоводом, заключается в погружении в почву (с помощью ноги) железной части лопаты, каковая часть действует подобно клину. Затем, используя длинную деревянную рукоятку в качестве рычага, поднимаем взрыхленный грунт и переворачиваем его.

Вся книга написана в том же духе; в ней с мучительными подробностями описываются самые простые и очевидные действия, как будто кто-то не знает, каким концом лопаты следует копать землю. Сегодня книгу практически невозможно читать; вероятно, в то время у нее тоже было не слишком много поклонников. «Садоводство для дам» ценилось не столько за содержание, сколько за социальный смысл: дамам разрешено было выйти из дома и заняться чем-то полезным; скучающим светским женщинам нашлось новое и интересное развлечение на свежем воздухе. «Садоводство для дам» продолжало переиздаваться огромными тиражами до конца века. Вдохновленные советами миссис Лоудон, женщины и впрямь начали возиться в земле. Вся вторая глава книги посвящена навозу.

Помимо призыва к активному отдыху, у садоводческого движения XIX века был и другой, гораздо более неожиданный стимул, и в нем Джон Клавдий Лоудон также сыграл ключевую роль. В том столетии нередко случались эпидемии холеры и других инфекционных болезней, уносивших множество жизней: постепенно стало очевидно, что городские кладбища в целом запущены, переполнены и вредны для здоровья.

В середине XIX века в Лондоне было всего 218 акров кладбищенских земель. Покойников клали так густо, что сегодня это даже трудно представить. Когда в 1827 году умер поэт Уильям Блейк, он был похоронен в Банхилл-Филдс, поверх трех других захоронений; позже поверх него положили еще четверых. Таким образом, лондонские кладбища вбирали в себя пугающе огромные груды мертвой плоти. В приходской церкви в Сент-Мерилебоне на участке площадью чуть больше одного акра захоронено сто тысяч тел.

На Трафальгарской площади, там, где сейчас стоит Национальная галерея, был скромный погост церкви Святого Мартина «что в Полях». На площади размером с лужайку для игры в шары было захоронено семьдесят тысяч тел, и еще не считанные тысячи были закопаны в крипте церкви.

В 1859 году, когда клир Святого Мартина объявил о намерении очистить свои усыпальницы, натуралист Фрэнк Бакленд решил найти гроб великого хирурга и анатома Джона Хантера, чтобы перевезти его прах в Вестминстерское аббатство. Бакленд оставил интересное описание того, что он увидел внутри:

Мистер Берстолл отпер массивную дубовую дверь склепа номер три. Мы посветили туда нашим фонарем, и тут я увидел зрелище, которое мне не забыть никогда: во мраке перед нами были тысячи и тысячи сваленных в кучу и разбитых гробов. Они были повсюду.

Бакленду понадобилось шестнадцать дней, чтобы найти нужный прах. К сожалению, никто не предпринял таких же усилий ради других гробов, и их грубо выкатили на тележках и бросили в безымянные могилы на другом кладбище. В результате сегодня мы даже не представляем, где упокоились останки знаменитостей — мебельщика Томаса Чиппендейла, королевской фаворитки Нелл Гвин, ученого Роберта Бойля, художника-миниатюриста Николаса Хиллиарда, разбойника Джека Шеппарда, а также Уинстона Черчилля (не знаменитого премьер-министра XX века, а его далекого предка и полного тезки, отца первого герцога Мальборо) и многих других людей.

Многие церкви зарабатывали неплохие деньги на похоронах и не хотели отказываться от прибыльной статьи доходов. Клир баптистской часовни Энон на Клементс-лейн в Холборне (сейчас на этом месте находится Лондонская школа экономики) умудрился всего за девятнадцать лет свалить в подвале храма ни много ни мало двенадцать тысяч мертвых тел. Неудивительно, что такое количество гниющей плоти издавало невыносимый запах и во время церковных служб часто случались обмороки среди прихожан. В конце концов большинство прихожан перестало вообще ходить в часовню, но отпевания продолжались. Клир нуждался в деньгах.

Кладбища настолько переполнялись, что было почти невозможно копнуть землю лопатой и не подцепить случайно чью-то разлагающуюся руку или другую часть тела. Мертвых хоронили в неглубоких наспех вырытых могилах, и они часто оказывались на виду — их откапывали животные, или они сами по себе поднимались на поверхность, как бывает с камнями в цветочных клумбах. В таких случаях покойников приходилось перезахоранивать.