Краткая история быта и частной жизни

Горожане, оплакивавшие своих почивших близких, почти никогда не посещали их могилы и не присутствовали на самих похоронах. Это было слишком тяжело и к тому же опасно. Говорили, что посетителей отпугивают гнилостные запахи. Некий доктор Уокер свидетельствовал на парламентском расследовании, что могильщики, прежде чем потревожить гроб, просверливали в нем дыру, вставляли туда трубку и сжигали выходящие газы — этот процесс занимал до двадцати минут.

Доктор Уокер лично знал одного человека, который пренебрег этой мерой безопасности и тут же упал, «сраженный, словно пушечным ядром, отравленный газами из свежей могилы». «Если вдохнуть этот газ, не смешанный с атмосферным воздухом, наступит мгновенная смерть», — подтвердил комитет в письменном отчете, мрачно добавив: — «Хотя даже смешанный с воздухом, он приводит к тяжелым заболеваниям, обычно заканчивающимся смертью». Вплоть до конца века медицинский журнал «Ланцет» время от времени публиковал статьи о людях, которые отравились плохим воздухом, навещая могилы усопших.

Разумным решением этой жуткой проблемы загрязнения, казалось многим, было бы перенести кладбища подальше от центра крупных городов и сделать их больше похожими на парки. Джозеф Пакстон с энтузиазмом продвигал эту идею, но человеком, возглавившим движение, был неутомимый и вездесущий Джон Клавдий Лоудон. В 1843 году он написал и опубликовал свой труд «К вопросу о планировании, устройстве и организации кладбищ, а также об улучшении церковных погостов» — книга оказалась неожиданно своевременной для автора, поскольку еще до конца года ему самому понадобилось кладбище.

Один из недостатков лондонских погостов, отмечал Лоудон, состоял в том, что они в основном устроены на тяжелых глинистых почвах, которые плохо пропускают влагу и воздух, вызывая тем самым гниение и застой. Лоудон предлагал размещать загородные кладбища на песчаных или гравийных почвах, где захороненные тела в конце концов превратятся в полезный компост. Обильные высадки деревьев и других растений не только создадут идиллическую сельскую атмосферу, но и будут впитывать в себя все миазмы, источаемые могилами, значительно освежая воздух.

Лоудон разработал план трех новых образцовых кладбищ и сделал их практически неотличимыми от парков. К несчастью, когда он умер, истощенный непомерной работой, его не смогли захоронить на одном из его собственных погостов, так как они еще не были готовы, и Лоудон упокоился на кладбище Кенсал-Грин в западном Лондоне, которое, впрочем, было основано на похожих принципах.

Погосты стали по сути парками. По воскресеньям люди приходили туда не только для того, чтобы отдать дань уважения своим умершим родственникам и друзьям, но и просто погулять, подышать свежим воздухом или даже устроить пикник. Хайгейтское кладбище в северном Лондоне с его красивыми видами и внушительными памятниками стало туристическим аттракционом. Горожане, жившие по соседству, даже покупали собственные ключи от ворот, чтобы у них была возможность гулять по кладбищу в удобное для них время.

Самым большим стало Бруквудское кладбище в Суррее, открытое компанией «Лондонский некрополь и национальный мавзолей» в 1854 году, которое разрослось так, что вмещало почти четверть миллиона захоронений на парковой территории площадью в две тысячи живописных акров. Компания даже провела частную железную дорогу Лондон — Бруквуд протяженностью двадцать три мили. В поездах имелись вагоны трех разных классов, а в Бруквуде построили два вокзала: один для англикан и другой — для нонконформистов[73]. Работники железной дороги шутливо именовали ее «Покойницкий экспресс». Дорога просуществовала до 1941 года, пока ее не уничтожили немецкие бомбардировщики.

Постепенно стало понятно, что людям на самом деле нужны не кладбища, похожие на парки, а настоящие парки. В год смерти Лоудона в городе Беркенхед в северо-западной Англии, на берегу реки Мерси, открылся первый общественный городской парк. Разбитый на 125 акрах пустоши, он сразу же вызвал бурный восторг публики. Стоит ли говорить, что его спроектировал изобретательный Джозеф Пакстон?

Собственно, в то время городские парки уже существовали, но они не были похожи на парки, известные нам сегодня. Прежде всего, до середины XIX века в лондонские парки допускались только люди высокого положения (и время от времени — особенно дерзкие куртизанки). По негласному правилу парк не предназначался для людей низших и даже средних классов, каким бы уважением они ни пользовались. Некоторые парки даже не заботились о том, чтобы сохранять это правило негласным: до 1835 года Риджентс-парк взимал входную плату, дабы отбить у простых людей желание прогуливаться по его дорожкам.