Краткая история Франции

Людовик, при всей его унылости, в критические моменты присутствия духа не терял. Игнорируя протесты жены, он решительно потащил ее в Иерусалим, но прежде ему удалось так восстановить против себя Раймонда, что тот отказался впредь участвовать в Крестовом походе. Нет сомнений, что король вышел из ситуации достойно, насколько это было возможно, однако сама ситуация, да еще сложившаяся в такой момент, безусловно, пагубно сказалась на его репутации. Он и молчаливая Алиенора прибыли в Священный город в мае, вскоре после Конрада. Их встретили со всеми надлежащими церемониями королева Мелисенда и ее сын Балдуин III, которому к тому времени исполнилось восемнадцать лет. Французская королевская чета оставалась в Иерусалиме около месяца, а затем направилась в Акр, где 24 июня собрались все крестоносцы, чтобы обсудить план действий. Они быстро пришли к решению: необходимо немедленно мобилизовать все силы для совместной атаки на Дамаск.

Невозможно понять, почему крестоносцы выбрали Дамаск в качестве первой цели. Это было единственное значительное арабское политическое образование во всем Леванте, недружественное Нур ад-Дину, поэтому его можно и должно было превратить в бесценного союзника. Своим нападением франки толкнули город в ряды мусульманского союза Нур ад-Дина и тем самым фактически обеспечили себе неизбежное поражение. Подойдя к Дамаску, крестоносцы обнаружили, что городские стены крепки, а защитники исполнены решимости постоять за себя. На второй день осаждающая армия после нового пагубного решения передвинула лагерь к юго-восточной части стены, где не было ни тени, ни воды. Палестинские бароны, которые уже перессорились по поводу будущего города после его захвата, неожиданно начали настаивать на отступлении. Поползли слухи о подкупе и предательстве. Людовик и Конрад изумлялись, возмущались, но вскоре тоже осознали реальное положение вещей. Продолжение осады означало бы не только передачу Дамаска в руки Нур ад-Дина, но и, учитывая всеобщее падение боевого духа, почти неминуемое уничтожение всей армии крестоносцев. 28 июля, всего через пять дней после начала кампании, они дали приказ к отступлению.

Нет в сирийской пустыне места, более угнетающего душу, чем серое однообразное пространство песка и базальта, которое лежит между Дамаском и Тиверией. Отступая там в разгар лета под испепеляющим солнцем, когда жгучий ветер пустыни дул в лицо, а сзади постоянно подгоняли конные арабские лучники, крестоносцы оставляли за собой зловонную дорогу из мертвых людей и лошадей и, наверное, чувствовали полную безысходность. Это был конец. Их воинство понесло неисчислимые потери и в людях, и в снаряжении. У них не осталось ни воли, ни средств, чтобы продолжать поход. Больше всего мучил стыд. Находясь на марше почти целый год, зачастую подвергаясь смертельной опасности, страдая от жажды, голода, болезней, страшной жары и ужасного холода, эта некогда славная армия, намеревавшаяся отстоять идеалы христианского Запада, отступилась от святого дела всего через несколько дней борьбы, не отвоевав и пяди мусульманской территории. Это было крайнее унижение – такое, какого ни крестоносцы, ни их враги никогда не забудут.

Как ни жаждал Людовик поскорее забыть провальный крестовый поход, он не торопился покидать государства крестоносцев. Как многие путешественники до и после него, он, возможно, не хотел менять мягкое солнце палестинской зимы на штормовое море и заснеженные дороги, которые лежали между ним и собственным королевством. Он также знал, что его брак уже не спасти. В Париже ему придется столкнуться со всеми неприятностями развода, а также политическими последствиями, которые он неизбежно принесет. Только весной 1149 г. Людовик неохотно отправился домой. На этот раз он и Алиенора решили путешествовать морем, но неблагоразумно доверились сицилийскому судну – опасный транспорт для плавания в византийских водах[17]. Где-то в южной части Эгейского моря они наткнулись на греческие корабли, которые тут же развернулись к атаке. Людовику удалось спастись, быстро подняв французский флаг, но одно из его судов сопровождения, на котором находилось несколько членов двора и почти весь груз, попало в руки греков и его победоносно привели в Константинополь. Королева Алиенора, чьи отношения с мужем теперь стали таковы, что она путешествовала на другом судне, едва избежала такой же судьбы – ее спасли вовремя подоспевшие сицилийские военные корабли.