Краткая история Франции

18 февраля 1849 г. папа Пий из Гаэты обратился с официальной просьбой о помощи к Франции, Австрии, Испании и Неаполю. Все четыре адресата услышали понтифика; однако для ассамблеи в Риме самой большой угрозой являлась Франция, чей ответ, разумеется, зависел от характера недавно провозглашенной Французской республики и, в частности, от недавно избранного принца-президента. Почти двадцать лет тому назад Луи Наполеона подозревали в антипапском заговоре и выслали из Рима; он по-прежнему не питал особой любви к папскому престолу. Но ему было ясно, что Австрия как никогда укрепила свои позиции в Италии; как же он мог допустить, чтобы австрийцы теперь пошли на юг и возвратили папу на своих условиях? Если он будет бездействовать, они, без сомнения, именно так и поступят. А осуществив задуманное, зачем им останавливаться на Риме? Неаполитанское королевство, уже некрепкое, может оказаться очень соблазнительной целью.

Он отдал соответствующие приказы, и 25 апреля 1849 г. генерал Никола Удино, сын одного из наполеоновских маршалов, с армией около 9000 человек высадился в Чивитавеккье и двинулся в 45-мильный [ок. 72,5 км] поход на Рим. С самого начала генерал находился в заблуждении. Его убедили, что небольшая горстка революционеров навязала Римскую республику не желавшему того народу, поэтому свержение республики неминуемо, и соответственно самого генерала и его солдат будут приветствовать как освободителей. Он получил приказ не давать официального признания ассамблее и мирно оккупировать город, по возможности не сделав ни одного выстрела.

Иллюзия быстро рассеялась. Его не ждал теплый прием, жители готовились защищаться с оружием в руках. Римская армия, какова бы она ни была, состояла из регулярных папских фронтовых войск, carabinieri – специального войскового корпуса, наделенного полицейскими функциями, гражданской гвардии в тысячу человек, добровольческих полков, набранных в городе, численностью до 1400 человек и самого населения с оружием, какое оно смогло найти (считать его наименее грозным звеном римской армии было бы ошибкой). Общая численность армии все равно оставалась сравнительно небольшой, и истинное ликование наступило 27 апреля, когда Гарибальди въехал в город во главе 1300 легионеров, которых набрал в Романье. Через два дня подошел полк ломбардских bersaglieri (стрелков) с их широкополыми шляпами с развевающимся плюмажем из черно-зеленых петушиных перьев. Защитники собирали силы, но счет по-прежнему был не в их пользу, и они прекрасно это понимали.

Первое сражение за Рим произошло 30 апреля. Основная причина поражения французов состояла в неведении и неправильном понимании ситуации генералом Удино. Он привез осадные орудия, но не взял с собой штурмовые лестницы. Только когда его колонну, наступавшую в направлении Ватикана и Яникульского холма, поприветствовали залпами орудийного огня, он начал осознавать серьезность своего положения. Затем на французов обрушился легион Гарибальди, которого вскоре поддержали берсальеры. Шесть часов войска Удино отбивались изо всех сил, но с наступлением вечера им пришлось признать поражение и отправиться в долгий обратный путь к Чивитавеккье. Французы потеряли 500 человек убитыми и ранеными, 365 человек попало в плен; но унижение, наверное, было тяжелее всего остального. Рим явно оказался гораздо более крепким орешком, чем они ожидали.

Тем не менее французы решительно настроились его раскусить. Меньше чем через месяц (за это время Гарибальди со своими легионерами и берсальерами выступил на юг навстречу наступающей неаполитанской армии) Удино получил пополнение, которого просил, и 3 июня с двадцатитысячной армией и значительно усиленным вооружением во второй раз двинулся на Рим. Теперь город был практически обречен. Защитники отважно отбивались, но к концу месяца сил у них уже не оставалось. 30 июня в ассамблее появился Гарибальди, покрытый пылью, в красной рубашке, заляпанной грязью и запекшейся кровью. О капитуляции, заявил он, не может быть и речи. Соответственно начались уличные бои. Когда римляне оставили Трастевере (район города к западу от Тибра), французские пушки могли просто стереть Рим с лица земли. Защитникам пришлось уходить к холмам. «Dovunque saremo, – сказал людям Гарибальди, – colà sarà Roma» («Где бы мы ни были, там будет Рим»). Наконец папа мог возвращаться, не беспокоясь о своей безопасности, но он появился в Риме только тогда, когда понял, что принц-президент оставляет для его защиты французский гарнизон. Луи Наполеон взял на себя новую огромную ответственность, о которой впоследствии горько пожалеет.