Краткая история Японии

Прогресс экономики сопровождался интенсивным использованием капитала и усложнением технологий. У американских бульдозеров, которые на глазах изумленных людей расчищали среди послевоенных руин новые строительные площадки, теперь есть японские аналоги. Освоение неиспользуемых земель, с древнейших времен означавшее новые рисовые поля, сейчас подразумевает также строительство нефтеперерабатывающих и нефтехимических предприятий на прибрежных низменностях близ стоянок, где швартуются огромные океанские танкеры, везущие нефть из Персидского залива [193]. Производство пластмасс и новых синтетических волокон создало множество прибыльных и интересных профессий в области легкой промышленности. Процветают и появившиеся ранее, но не менее современные керамическая и фотопромышленность. Продвинулась вперед тяжелая промышленность, особенно в производстве транспортных средств и других потребительских товаров длительного пользования. Большинство технологий было куплено у американских фирм, но в последнее время обмен стал двусторонним – вклад Японии состоит в основном из электроники.

Японские архитекторы быстро преодолели техническое отставание, обусловленное любовью прежнего руководства к эстетическому традиционализму и собственно тяготами войны. На тех, кто учился после землетрясения 1923 года, когда железобетон доказал свое превосходство над кирпичом, большое впечатление произвели послевоенные постройки, например здание издательского дома Reader’s Digest в Токио, демонстрировавшие современные возможности работы со сталью, стеклом и бетоном. Технологии общественного строительства и дизайн частных жилищ распространялись, невзирая на государственные границы: имя Ле Корбюзье (1887–1965) у многих ассоциируется с Японией, а Тангэ Кэндзо (1913–2005) хорошо известен за рубежом, в первую очередь благодаря Олимпийскому центру в Токио. Меньше знают о том, что Тангэ и другие современные архитекторы участвовали в создании муниципальных зданий, концертных и развлекательных залов, публичных библиотек и спортивных центров и что выдающиеся примеры современной архитектуры можно найти не только в мегаполисах, но и в малых городах. Эти здания не возвышаются над ними, как старинные замки, но служат горожанам нашего светского века тем же, чем когда-то служили храмы и святилища, – центром общественной жизни. Они указывают направление и обозначают социальные приоритеты, так же как делали железнодорожные станции и банки эпохи Мэйдзи в довоенной Японии.

Профсоюзные организации и профсоюзная деятельность были впервые разрешены законом во время оккупации, и окончание 1940-х и начало 1950-х годов оказались отмечены ожесточенными трудовыми спорами. С тех пор отношения между работодателями и работниками стали гораздо спокойнее, не в последнюю очередь вследствие усердия и производительности японских рабочих, позволявших реально увеличивать доходы и повышать уровень жизни, а также благодаря изначальной сплоченности семейной системы. Так, большинство профсоюзов являются «домашними», то есть состоят из сотрудников одного концерна, и их руководители предпочитают не бороться с капиталистами, а вести с ними переговоры.

Сила семьи или общественного аналога семьи как основной социальной единицы смягчила и проблемы одиночества личности, связанные с урбанизацией и развитием массового общества. Вместе с тем студенческая активность, имевшая в Японии и других странах Северо-Восточной Азии давние традиции, до середины 1970-х годов цвела буйным революционным цветом. Правда, позднее, как и в других развитых государствах, студенческое сообщество стало на удивление спокойным. Его цели и требования были многообразны и не более понятны, чем в других местах, но, возможно, людям еще придется пожалеть о бунтующих студентах, если на смену этой форме социального протеста и аномии придут куда более смертоносные группировки, такие как, например, организовавшая зариновую атаку в токийском метро секта «Аум синрикё» [194] в 1995 году.

Серьезное отношение довоенной и послевоенной Японии к образованию полностью окупилось приростом валового национального продукта – производительность повысилась в результате распространения новых навыков, полученных в первую очередь в государственных школах и колледжах. Но и японцы, и иностранцы выражают сомнения в отношении будущего, когда непрерывный прирост валового национального продукта перестанет быть главной заботой общества, а основным требованием в данной сфере больше не будет обучение руководителей и инженеров. Какими станут на этом этапе организация образования и его цели? Возможно, они будут уделять больше внимания индивидуальным потребностям и интересам студентов (хотя нельзя сказать, что ими когда-то пренебрегали), а также новым, пока неизвестным социальным требованиям.