Краткая история крестовых походов

У Энрико Дандоло, как всегда, нашелся ответ. Когда крестоносцы с самого начала приехали в Венецию просить о помощи, папский легат посоветовал им сделать все возможное, чтобы сохранить в целости и сохранности армию. Разве его слова не подразумевали молчаливое согласие выполнить условия венецианской сделки?

Некоторая часть крестоносцев убрались восвояси, возмутившись, что участники похода вознамерились заняться открытым грабежом, но подавляющее большинство дож все же склонил на свою сторону. Когда у папы на руках будут все факты, он поймет. Затем последовала осада, а через неделю город пал. Не успели еще разделить трофеи, как поступила папская булла, отлучившая от церкви всех участников крестового похода.

Бонифаций де Монферра сделал все возможное, чтобы об этом никто не узнал, а заодно отправил в Рим гонцов, дабы объяснить свои действия и попросить прощения. Это его прошение значительно подсластили свежие известия от новых византийских союзников. Предложение молодого Алексия Ангела, которого в поисках сторонников все больше охватывало отчаяние, стало еще выгоднее и щедрее. Теперь он не только пополнял армию десятью тысячами своих людей и на постоянной основе обеспечивал отвоеванную Святую землю оборонительными силами, но и отдавал православную церковь во власть Рима. Таким образом рана, нанесенная 150-летним расколом восточной и западной ветвей христианства затянется, крестоносцы выплатят долг, а заодно и обеспечат будущее Иерусалима.

Единственная проблема заключалась в том, что большинство крестоносцев не желали иметь с Алексием Ангелом ничего общего. Они подписались участвовать в крестовом походе, попутно стерпев унижение венецианского заточения и неоднозначного в моральном плане нападения на Зару, чтобы вернуть христианам Иерусалим. Все остальное лишь отвлекало их внимание. Узнав все факты, папа, скорее всего, простит Зару, но зачем с риском для себя наносить ему еще одно оскорбление, атакуя самый прославленный во всем христианском мире город?

Предводители крестового похода опять взяли все в свои руки. Бонифаций и дож подписали с Алексием соглашение, полагая, что даже если им и придется потерять некоторое количество солдат, подавляющая часть армии смирится, пусть и с неохотой, с fait accompli, то есть со свершившимся фактом. Вскоре выяснилось, что они все рассчитали правильно. Хотя несколько тысяч человек, не скрывая отвращения, исчезли в тумане, остальные согласились сделать последний крюк при условии, что он не отнимет много времени. Алексий заверил в этом, добавив, что население Константинополя станет чествовать их как избавителей.

Предвестники проблем появились с самого начала. Во-первых, Алексий пользовался далеко не такой популярностью, как заявлял. Когда флот подошел к Корфу и крестоносцы сообщили жителям, что прибыли восстановить на троне законного императора, в ответ граждане острова попытались линчевать Алексия. От папы пришло сообщение, что этого мнимого императора нельзя слушать ни под каким предлогом.

Перед тем как примкнуть к крестовому походу, Алексий побывал в Риме, пытаясь заручиться его поддержкой, но впечатления на понтифика не произвел. Письмо папы не оставило ни малейших сомнений в том, что ни Алексий, ни его незрячий отец не могут считаться законными императорами, поэтому крестоносцам лучше не иметь с ними никаких дел. «И пусть никто из вас, – писал он Бонифацию, – не придет к скоропалительному убеждению, что вам позволено разорять греческие земли под тем предлогом, что… император Константинополя сверг брата и выколол ему глаза[126]». Бонифацию и Дандоло, зашедшим слишком далеко, чтобы теперь останавливаться, не составило никакого труда скрыть папское письмо. К тому моменту крестоносцы уже вышли к Константинополю и от трепета, охватившего их при виде легендарного города, все остальное просто вылетело у них из головы.

Прибытие в Константинополь

Константинополь, этот король городов, уютно устроился в бухте Золотой Рог этакой элегантной короной[127]. Его невероятный размах заслуживает отдельного описания. В его границах могла бы с комфортом расположиться чуть ли не дюжина крупнейших городов Западной Европы, а по численности населения он лишь слегка не дотягивал до миллиона живых душ, превосходя иные королевства. В его ослепительных церквях и на публичных площадях крестоносцы лицом к лицу столкнулись с непокоренной столицей Римской империи. «Никто, – писал крестоносец Жоффруа де Виллардуэн, – не оказался настолько дерзок или храбр, чтобы не дрогнуть от этого зрелища[128]».