Краткая история пьянства от каменного века до наших дней

В общем и целом производство подобной палёнки постепенно сокращалось — по мере распространения настоящих салунов («настоящий» в данном случае означает «постоянный»). Как только неподалеку друг от друга возникает несколько постоянных салунов, появляется конкуренция, которая ведет к улучшению качества.

И конкуренция, и постоянные заведения не заставили себя долго ждать. Когда на строительстве железной дороги в Северной Дакоте был разбит рабочий лагерь Майнот, уже через пять недель новорожденный поселок (если его можно так назвать) насчитывал двенадцать салунов. Следующая ступень после палатки — землянка, то есть наполовину врытый в склон холма барак, где все время капало с потолка. Сооружение обходилось салунщику в целый доллар 65 центов — во времена, когда батрак на ферме зарабатывал около 60 центов в день. Когда наступало время расширяться, на постройку салуна с фальшивым фасадом выкладывали 500 долларов. Дороже всего стоил финальный аккорд — лет через пять на мулах доставляли барную стойку, вырезанную из твердых пород дерева. Общая сумма, включая доставку, — 1500 долларов.

Как же выглядел конечный результат и каково было там пить? В голливудских фильмах мы привыкли видеть единственный огромный салун в центре поселка. Это обусловлено канонами драмы, вынуждающими героя и злодея столкнуться в одной точке. Но, как мы уже знаем, в действительности салунов в любом городке было пруд пруди, так что герой со злодеем могли захаживать куда понравится, никогда друг с другом не встречаясь. Салун, как правило, строился довольно узким и вытянутым, и ставить его предпочитали на углу, поскольку это повышало экономическую эффективность вывески и надписей.

Первое, что бросалось в глаза при взгляде на салун, — фальшивый фасад. Он представлял собой панель высотой в два этажа, прибитую спереди к одноэтажному зданию. Зачем так делали — неизвестно. Обмануть фальшивка все равно никого не могла, разве что посетитель подходил бы к двери строго спереди, а не сбоку, но, поскольку улица застраивалась с обеих сторон, это было исключено. Фасад отделывали по всем правилам. На верхнем этаже имелись окна, а иногда и водосток для несуществующей крыши. Фальшивый фасад являл собой очевидную и повсеместно распространенную ложь, с которой вся Америка почему-то мирилась[57].

Снаружи находилась коновязь, а рядом с ней — огромная и неизбежная гора конского навоза. Канализации на фронтире не было никакой, к несчастью дам, носивших длинные юбки. Мужчинам (как всегда) жилось полегче, но шпорами им доводилось сверкать нечасто.

Итак, вы поднимаетесь на дощатый настил — и нет, никакие фирменные качающиеся двери-половинки вам навстречу не распахиваются. Двери-половинки — это миф. Ну почти. Возможно, где-то на крайнем юго-западе Соединенных Штатов такие и встречались, но не как типичный атрибут салуна. Вполне логично, если задуматься. Толку от таких дверей никакого, они ничего не закрывают и не спасают от холода, разве что колоритно смотрятся на экране. В действительности двери были обычного размера, до пола или почти до пола. Однако они и вправду распахивались в обе стороны и с помощью противовеса возвращались на место, так что для эффектного появления вполне годились — главное не получить с размаху створкой по носу.

В фильмах герой, попав внутрь салуна, сразу оказывается перед барной стойкой. В жизни все опять не так. Перед вами длинное узкое помещение, и барная стойка тянется по одной стороне, обычно слева. Это истинное произведение искусства. Она резная, часто из красного дерева или ореха, и отполирована до блеска. Как мы помним, стоит она, скорее всего, дороже, чем само здание салуна. Над баром висит зеркало. С него тоже сдувают пылинки, поскольку и оно обошлось владельцу в круглую сумму. Зеркало проходит над всей барной стойкой и имеет такое же статусное значение. Все остальное может быть дешевым, но это потому, что львиную долю вложений съели два самых дорогостоящих предмета.

Зеркало, в общем-то, висит не просто для красоты, у него есть функция, даже две. Во-первых, оно позволяет сидящим за барной стойкой посматривать, не подбирается ли к ним кто со спины. А во-вторых, через него удобно глазеть на голую дамочку. На противоположной стене висит псевдоклассический портрет пышнотелой красотки. Не то чтобы порнография, но благопристойного в нем мало. Интимные места скрыты позой и кружевами, однако и оставшегося хватит, чтобы раззадорить одинокого ковбоя, который уже не помнит, сколько недель назад последний раз видел женщину.