Краткая история премии Г. Токсичный роман

Протоколы жюри: лучшее, что могло случиться с премией – Как ушёл Хадановіч – Критик Абрамовіч и как он изменил премию Г. (никак) – Голосование за лонг и шорт, нарушение процедуры, жюри впервые обсуждает книги – Рецензия на Казько: Нутрия Бухалик нарушает положение – Вручение в Ренессансе: "Цирк с животными!", Коцік—грукоцік, триумф Казько – Фуршет: сок, вино и пташе млечко

1.      Вызначэнне колькасці журы.

Акудовіч прапанаваў, каб журы складалася з 10 чалавек, Пятровіч – з 7. <Анціпаў> зазначыў, што летась у журы ўваходзіла 8 чалавек (6 беларусаў і 2 замежныя сябры), і мяркуе, што пашыраць яго не варта. Хадановіч выказаў прапанову ўключыць у журы “таго, хто сёлета больш за ўсё плявузгаў, Верацілу, напрыклад”.

Всё-таки подвела меня память – на самом деле про четвёртую премию существуют исчерпывающие записи. И это не мои дневники, это протоколы, которые, начиная с этой премии, вела Даша. Да, да, да, самое чудесное, что случилось с этой премией, это протоколы, выход из жюри Хадановича с Пятровічем и то, что новое жюри, наконец, обсуждало книги, а не просто расставляло им баллы.

По поводу выхода Хадановіча. За три месяца до объявления премии я имел с ним осторожный разговор на тему того, что должна же наконец появиться процедура избрания жюри. Моё самое радикальное предложение было в том, чтоб жюри назначали старшыні саюза пісьменнікаў и ПЭНа, ну и какой-нибудь третий уважаемый человек, которого они к себе возьмут. Предложение было направлено на то, чтобы исключить из жюри инь и янь белорусского литературного процесса Хадановіча с Пятровічем. Во-первых, вы и так там три раза сидели, во-вторых, мы легитимизируем процедуру, читатели нашейнивы давно орут, что что-то там непрозрачно, а, в третьих, (этого я уже Хадановічу не сказал) мне будет психологически проще работать в жюри без вас, без этих ваших полунамёков, которые я всё равно не могу расчитать. Это был спокойный, но тяжёлый разговор. Хадановіч говорил, что да, он понимает, власть надо передавать, но как быть? Когда ты сам в жюри, ты можешь контролировать, чтоб не вышло откровенной лажи. Андрей, а кто решает лажа или не лажа? Это ведь диктатура, разве нет? И вот в таком духе Хадановіч согласился. Пятровича я просто поставил в известность, он даже не сопротивлялся. Третьим человеком они взяли к себе Акудовіча, которому изрядно подпортил нервы скандал с Верацілой и он уже не хотел быть в жюри.

Неожиданно оказалось, что заседание комитета по жюри – это очень интересное мероприятие. На нём действительно решались важные вопросы, к тому же я использовал комитет как законодательное собрание премии, предлагал им поправки в положение, которые они либо принимали, либо видоизменяли, либо не принимали. Я, например, очень хотел ограничить личные контакты с жюри, потому что не видел в них надобности, всё равно они приходят, ставят баллы и уходят – пускай делают это по интернету. Тут все были против меня, мол, тогда жюри вообще не почувствует, что оно жюри, пусть приходят.

Ещё одно изменение касалось стипендии во Вроцлаве, которая давалась за третье место. У нас была плохая связь с этим Вроцлавом и люди, которые должны были обеспечивать эту стипендию, не отвечали на письма. Я сказал, что Щепаньска обещала оплатить резиденцию в Вентспилсе (потом она откажется от обещания) – это одобрили.

Я предложил убрать должность секретаря. Давайте назовём её куратор, и я тогда буду куратором, если никто не против. Никто не был против.

Ещё я предложил, чтоб рецензии писались не на лонг-лист, а на шорт-лист – по две рецензии на книгу, так, мне казалось, будет интереснее.

В жюри для меня самыми интересными фигурами стали Глобус, который говорил, что премию организует мафия и никого туда чужого не подпустит, а вот же подпустила, и Федарэнка, который поносил премию во всевозможных СМИ, а теперь становился её частью.