Краткая история: Реформация

В «Проповеди о супружеском состоянии» Лютер заявил, что «в случае с Адамом Бог создал для него жену из его собственной плоти. Господь привел женщину к первому человеку, и Адам согласился взять ее в жены. Вот что такое брак»[277]. Лютер утверждал, что брак входил в древнее описание творения, и Отцы Церкви, и теологи считали брачным союзом отношения Бога с человечеством, представляя его благодатью, заветом верности и даром Божьим, который дает возможность рожать и воспитывать детей[278]. Брак выступал материальным и духовным символом «величайшей, святейшей и достойнейшей вещи, которая когда-либо существовала или будет существовать, – союза божественной и человеческой природы во Христе»[279]. Именно в этом смысле брак действительно был «состоянием», причем таким, которое предшествовало как Церкви, так и светскому правительству. Женатые, но не признающие брак таким состоянием, по мнению Лютера, не лучше язычников, и отчасти на них лежит вина за то, что брак обрел столь дурную славу. Брак часто критиковали и пренебрежительно оценивали на основании того, что супружеские обязанности были крайне непривлекательными: забота о детях, обеспечение супруги и забота о ней – «горечь и монотонная и рутинная работа, из которой состоит супружеская жизнь», – не что иное, как тюремное заключение. «Безбожный мир, – жаловался Лютер, – не трогают ни Божье предписание, ни милая природа маленьких детей, которые рождаются в браке, – он не видит заключенного в браке величайшего сокровища и преимущества. Неудивительно, что многих привлекает свободное и спокойное существование вне брака, они предпочитают вести жизнь священника или монахини во избежание обязательств и обязанностей супружеской жизни»[280].

Однако брак служил лекарством от греха, защитой от неспособности сохранить непорочность и от трудной жизни в безбрачии. Благодаря совершенству творения брачный договор обеспечивал необходимую защиту плоти от порчи из-за греховности или соблазна. Адамов грех можно держать взаперти непорочной жизнью, девственностью или браком, в котором «постыдное желание» Бог не считает грехом. Действительно, «разрушительный поток» человеческой сексуальности сдерживался только браком, и люди пренебрегали им на свой страх и риск[281]. Первое послание Павла к коринфянам открывается печально известным заявлением в защиту непорочности: «хорошо человеку не касаться женщины» (7:1), но дальнейшее утверждение, что «лучше вступить в брак, нежели разжигаться» (7:9), стало основой для оправдания браков духовенства. В послании Павла как брак, так и безбрачие упоминаются как священные дары Господа (1 Кор. 7:14, 34)[282], а перед явлением скорого второго пришествия Христа предполагается, что лучше женатому оставаться женатым, а неженатому воздержаться от вступления в брак. Сексуальные отношения в рамках брака не оскверняют верующих, но отвлекают их от молитвы (1 Кор. 7:5, 32, 34)[283]. Однако Павел советовал мужчинам и женщинам, состоящим в браке, временами и по взаимному согласию воздерживаться друг от друга[284]. Дар полового воздержания дарован не всем, следовательно, брак служил подходящим лекарством для тех, кто иначе стал бы «разжигаться» (1 Кор. 7:9). Такое явно двойственное отношение к браку, когда он считался скорее средством от блуда, чем несомненным благом, по мнению Брауна, оказалось «губительным наследством» для будущих поколений, которые могли считать женатого христианина лишь «наполовину» христианином[285]. Не важно, читалось ли послание Павла как одобрение сексуального аскетизма, как свидетельство христианского обоснования безбрачия или как подтверждение того, что Господь в виде брака предоставил лекарство от блуда, но ясно, почему переписка Павла с церковью Коринфа заняла такое важное место в последующих спорах[286].