Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения в России за 300 лет

Только тогда есть надежда, что хотя бы часть из миллионов людей, покинувших Россию в 1990-е — 2010-е, вернется. Мечта? Да, конечно. Должна быть мечта. Китайцы даже в отъезде поколениями остаются китайцами. Их деньги, знания, связи — огромная помощь материковому Китаю. Пусть и русские останутся русскими. Пусть евреи и немцы, родившиеся в России, в своих семьях помнят об этом и придут обратно с новыми идеями и надеждами.

И еще: пусть никогда не повторится история белой эмиграции или этнической, сто с лишним лет тому назад. Их потомки уже не вернутся в Россию. Они растворились среди других народов, разве что в осколках помня ту землю, из которой вышли. Это 10–12 млн человек. Они навсегда потеряны для нас.

П. Клее

Сражайся. Бунтуй

1917. Разрушать. До основанья

«На всей территории огромного государства царила анархия и самый дикий разгул темных сил. Армия обратилась в банды вооруженных людей, грабивших собственное население, неприятель вторгался по всему фронту, окраины отпали».[594] Точнее не скажешь.

«Солдаты сами начинали решать вопрос о мире дезертирством, крестьяне жгли господские усадьбы, рабочие выходили из повиновения и бросали работу… На замерзающем фронте голодали и умирали несчастные армии, потерявшие всякое воодушевление. Железные дороги замирали, продовольствия становилось все меньше, фабрики закрывались… Масса разбоев и грабежей… За молоком, хлебом, сахаром и табаком приходилось часами стоять в очередях под пронизывающим дождем».[595] «На заводах помещения комитетов были завалены винтовками… Во всех казармах днем и ночью шли митинги, бесконечные и горячие споры. По улицам в густевшей вечерней тьме плыли густые толпы народа. Словно волны прилива, двигались они вниз и вверх по Невскому. Газеты брались с боя… Грабежи дошли до того, что в боковых улочках было опасно показываться».[596]

Поворотная точка

25 октября (7 ноября). «Мы воспользовались замешательством, проскользнули мимо цепи и направились к Зимнему дворцу. Здесь была абсолютная тьма… Послышались слова команды, и в глубоком мраке мы рассмотрели темную массу, двигавшуюся вперед в молчании, нарушаемом только топотом ног и стуком оружия… Подобно черной реке, заливающей всю улицу, без песен и криков прокатились мы под красной аркой… Выйдя на площадь, мы побежали, низко нагибаясь и прижимаясь друг к другу… пока внезапно не наткнулись на пьедестал Александровской колонны… Двери подъездов по обе стороны главных ворот были распахнуты настежь. Оттуда лился свет, но из огромного здания не доносилось ни звука».[597]

Да, ни звука. Ни звука больше еще десятки лет, только молчание — из огромного здания, разве что крик — то в одном, то в другом его углу.

Но там, где было Временное правительство, в той зале, где оно ожидало своей судьбы в Зимнем дворце, там было другое чувство звука. Там был звук нарастающий. «И вдруг возник шум где-то и сразу стал расти, шириться и приближаться. И в его разнообразных, но слитых в одну волну звуках сразу зазвучало что-то особенное, не похожее на… прежние шумы — что-то окончательное. Стало вдруг сразу ясно, что это идет конец … И к нам от него вкатилась, и охватила нас нестерпимая тревога, как волна отравленного воздуха».[598]

«Арестованных вывели на Миллионную, где они оказались среди вооруженной толпы солдат и матросов, отчасти подвыпивших… Кое-как, с громадным трудом, шествие двинулось от Зимнего Дворца к Петропавловской крепости. Понадобилось три часа, чтобы пройти этот короткий путь, загроможденный разъяренными толпами народа… Толпа набросилась на нас с криками: расстрелять их, кровопийцы наши, поднять их на штыки… Когда мы вышли на Троицкий мост, нас встретила новая толпа солдат и матросов. Матросы кричали: „чего с ними церемониться, бросайте их в Неву!“ … В это время с другого конца моста началась усиленная стрельба… Толпа моментально разбежалась, что… спасло нас от самосуда».[599]

Этот шаг — от Зимнего до Петропавловской крепости — поворотная точка.

Судьбы арестованных министров Временного правительства: эмиграция — Коновалов, Вердеревский, Смирнов, Бернардский, Терещенко, Рутенберг, Третьяков (смерть в Заксенхаузене); остались в России — Кишкин, Ливеровский, Гвоздев (множество арестов, ушли своей смертью), Салазкин — естественная смерть, Маниковский — служил в РРКА, погиб в Гражданскую, расстреляны в 1929–1940 гг. — Маслов, Малянтович, Никитин, Пальчинский.

Как прекращалась собственность

Вы — семья среднего класса в 1917 году. Ваш кусок земли конфискуется безвозмездно. Частная собственность на землю отменяется (Декрет Всероссийского съезда Советов от 26 октября (8 ноября) 1917 г.). Ваш дом в городе — его больше нет. Отменяется право собственности на земельные участки и строения в пределах городов (в рамках лимитов) (Декрет СНК от 23 ноября (6 декабря) 1917 г.).