Краткая история российских стрессов. Модели коллективного и личного поведения в России за 300 лет

Что еще? В 1917–1918 гг. банки слили в один Народный банк?[727] А потом совсем прикрыли? Ну и ладно! Уже в 1926 г. сияют вывесками сотни банков и обществ взаимного кредита. В 1918 г. убили ценные бумаги? Ну и что? В 1922–1924 гг. созданы более 160 акционерных обществ, с капиталами от 100 тыс. золотых рублей. В 60 % обществ есть акционеры-частники.[728] Октябрь законопатил облигации? Ответ 1920-х — больше двух десятков выпусков облигаций. Хлебных, сахарных, золотых, выигрышных. Векселя? Эта чума капитализма? В 1920-х все устлано векселями, чтобы ускорить расчеты. Векселя и ссуды под них — это больше 1/4 активов банков.[729]

Кто там заколотил биржи в 1917 г.? К осени 1926 г. в России уже 114 товарных бирж. Купи-продай продовольствие, текстиль, металлы, все, что угодно. А при них 10 фондовых отделов. Чем торгуют? Валютой, ценными бумагами. Для души в ГУМе, на Ильинке в Москве «американки» — черные биржи, доллары с рук. 40 % членов бирж — частники.[730]

И, наконец, счастье — денежная реформа 1922–1924 гг.! Деньги стали твердыми. Тут тебе и золотой рубль, и серебро, и конвертируемый червонец, и казначейские билеты.[731] Совзнаки ушли в мир иной. Мир снова обрел ценность, измерение.

Что еще? При военном коммунизме цены стали сметными? Нет проблем! Освободить их у частников, а в госсекторе взять под контроль! В 1922 г. в 2–9 раз превысили довоенные[732]

Нет больше отъема, продразверстки, но есть налоги! Сначала натуральные, а затем денежные. В 1920-х возникли десятки налогов, от местных до центральных. Чудесные имена: промысловый, уравнительный, трудгужналог, с ресторанных счетов, налог с высоких ставок заработной платы, надбавка в пользу последгола и т. п.[733] Куча акцизов. Винная монополия. А местное обложение! С лошадей, велосипедов, увеселений, дач, трактиров, со скота, пригоняемого на рынок. «Приходится опасаться, что нынешний налоговый режим достиг чрезмерного напряжения».[734]

Все это сотворило чудо.

Чудеса НЭПа

Народ был накормлен уже в 1922 г. Деревенские бунты закончились. В 1926–1927 гг. в промышленном производстве догнали 1913 г. Темпы роста 30–40 % в год.[735] И какая-то новая реальность.

1921 г. «На вокзале, как грязные собачонки, снуют голодные ребятишки: волна голода занесла их в сырой Петроград. „Все для голодного Петрограда“ — еще висят плакаты на стенах. „Все для голодного Поволжья“ — висит свежий плакат рядом на стене».[736]

А это уже ноябрь 1922 г. Вот что пишет Корней Чуковский: «Очень я втянулся в эту странную жизнь и полюбил много и многих… пробегая по улице — к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение — счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины; женщины с сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Красивого женского мяса — целые вагоны на каждом шагу, — любовь к вещам и удовольствиям страшная, — танцы в таком фаворе, что я знаю семейства, где люди сходятся в 7 час. вечера и до 2 часов ночи не успевают чаю напиться, работают ногами без отдыху… Все живут зоологией и физиологией».[737]

Другая жизнь. Дело, конечно, не в танцах и не в шелках с брильянтами. Это мелочи. А в том, что был задуман и совершен невероятный по удачливости переворот, из грязи да в князи. Стоило только приоткрыть дверь свободе — иметь, решать, копить, — и страна, с еще живой деревней, с новой землей, взятой крестьянами, — сразу выкарабкалась. А в ней — бэби-бум. Население России в 1924 г. — 94,4 млн чел., в 1929 г. — 105,7 млн чел.[738] Высочайшая рождаемость (6,8 на одну женщину). В обреченной стране не рожают.

Все было подчинено простым вещам — накормить, одеть, встать на ноги. И да, конечно, удержать власть. Иначе вынесут! Советы без коммунистов! Этот лозунг Кронштадтского мятежа марта 1921 г. исчез из массового сознания.

Да, еще! Темпы роста промышленности в 1922–1926 гг. были гораздо выше 1930-х. И падать стали в 1927–1928 гг. при сворачивании НЭПа. Хотя, конечно, можно спорить до бесконечности — почему. Кризисы,[739] естественное снижение темпов, директивное вмешательство в механизмы рынка или просто бегство частника от неумолимого государства.

Кому завидовать?

Как мало в тысячелетней истории России было идей, так скоро ведущих к всеобщему счастью. Накормить, одеть, обогреть — и все это в считанные годы. Сделать это не столько железной рукой (железа было много), сколько «энергией масс» в терминах большевизма. Сокольников, Юровский, Бухарин, Чаянов, Кондратьев. Зависть берет перед десятками профессоров, работавших в первой половине 1920-х. Тех, кто делал экономическое чудо, когда все растет на глазах. Жить по восходящей, когда в стране беспрецедентный рост. Пасти идеи, усердствовать, не мелочиться. Заблуждаться. Громить друг друга. Их тексты и сегодня у нас на столах.

Большинство этих людей было убито в 1930-х. Им завидовать?