Краткая история смерти

Под «вторым разом» подразумевался второй инфаркт. За последние несколько лет Мэрион помогла мужу оправиться от «первого», «второго», а также, как они его называли между собой, «второго с половиной раза», после которого семейный врач велел Филипу избегать любой деятельности, требующей напряжения, будь то плавание, катание на велосипеде, долгие прогулки… все, что способно перегрузить сердце. Впрочем, есть вещи, о которых уже не беспокоишься, когда оно перестает биться, и инфаркт — в их числе.

— Человек рождается одаренным свыше, — продолжал Филип, — но не понимает, что это за дары, пока не лишится их. Если он достаточно туп — вот как я, — то даже не заметит, что потерял их, пока не получит обратно. Ты понимаешь? — Он сжал руку жены, словно подчеркивая вопрос.

— Я очень рада, что тебе хорошо, — ответила Мэрион. Она действительно была счастлива за мужа, хотя он-то никогда не создавал из своего счастья проблем. Это всегда оставалось ее прерогативой.

— Да, но я сомневаюсь, что ты понимаешь, — возразил он. — Я говорю не только о прогулках, Мэрион…

Но они уже были в «Бристоу», и шум в закусочной заглушил его слова.

Билл Бристоу почти сорок лет собирал плату за проезд через мост — так он сказал Мэрион и Филипу, — хотя и не любил свое занятие. День за днем он наблюдал вереницы машин в час пик и представлял себя преуспевающим хозяином ресторана. Такова была его многолетняя мечта. Поэтому, когда Бристоу умер, всего за год до эпидемии, то решил открыть закусочную, ничего сверхизысканного: гамбургеры, чили, жареная картошка. Место, где весь день подают завтрак.

Он сказал, что ему посчастливилось открыть лавочку всего в паре шагов от монумента. Теперь его ресторан — старейший в городе.

— А, семейство Бердов! — воскликнул он, увидев их, и Мэрион подумала: «Ну… две трети семейства». — Мои любимые клиенты, Берды! Точь-в-точь перелетные птицы, то есть, то нет, а ты гадаешь: когда же они снова вернутся? У меня есть столик у окна. Вас устроит столик у окна?

— Да, это очень хорошо, — ответил Филип.

— Прекрасно! — Бристоу проводил их, подозвал официанта принять заказ, потом поклонился, извиняющимся тоном сказал: «Так много посетителей» — и отошел.

Мэрион шепнула:

— Все равно что обедать в забегаловке, где работает метрдотель-француз.

— По-моему, очаровательно. — Филип хихикнул. — Он явно играет роль, о которой всегда мечтал. Не всем так повезло.

За соседним столом сидели четыре пожилые кореянки. Мэрион слышала пощелкивание фишек для игры в маджонг и видела через плечо мужа, как кивают маленькие седые головы. Девочка лет трех сидела на коленках рядом с ними, подогнув ножки, и сосала мятный леденец. Поймав взгляд Мэрион, она раскусила конфету пополам, разгрызла, проглотила и торжествующе улыбнулась. Это значило, что Мэрион не получит ни кусочка.

Вскоре подошел официант за заказом. Когда он удалился, Филип принялся размешивать кофе, медленно и задумчиво отхлебнул с овальной ложечки, поморщился, как будто решил, что кофе недостаточно сладок, высыпал в чашку второй пакетик и подождал, пока сахар не растает, — он всегда так делал. Мэрион подумала, что время превратило тело Филипа в развалину, но в некоторых вещах он по-прежнему оставался маленьким мальчиком, словно навсегда застыл в том возрасте, когда открытие собственных привычек — своего рода игра. В нее играли одинаково, каждый день, иначе фишки падали на пол, доска ломалась, и иллюзия контроля над собственной жизнью рушилась. За это, в том числе, Мэрион некогда полюбила Филипа, потом, где-то на полпути, разлюбила, а затем полюбила вновь.

Обслуживали в «Бристоу» сегодня с необычайной быстротой, и официант уже ставил тарелки на стол, когда Мэрион заметила в окне дочь.

В животе у нее стянулся узел.

Она постучала в стекло и уже собиралась позвать «Лори, Лори!», но тут женщина обернулась и оказалась вовсе не Лори, а просто незнакомкой, у которой были рыжие волосы и похожая сдержанная походка. Она остановилась на обочине, прежде чем перейти улицу.

У Мэрион не в первый раз случались такие видения. Как всегда, ошибка ее смутила. Отчего она ждет, что дочь окажется именно там, куда она посмотрит? Может быть, потому что Мэрион встретила в городе так много знакомых — соседей, друзей, двоюродных братьев и сестер, коллег, а еще — сотни людей, которых она не могла припомнить в точности, но не сомневалась, что где-то уже видела. В том числе несколько человек, которых, казалось, она знала в гораздо более юном возрасте…

Даже ее собственная мать, которая умерла почти двадцать лет назад, оказалась здесь — но отец, который скончался, когда Мэрион была еще девочкой, исчез из города, как только она появилась.