Краткая история сотворения мира. Великие ученые в поисках источника жизни на Земле

Через месяц после возвращения Дарвин обедал у Лайеля дома в Лондоне. Они сразу поладили, и их дружба продолжалась всю жизнь. Лайель с восхищением слушал, как Дарвин подтверждал его идеи, рассказывая о землетрясениях в далеких землях. Лайель предложил молодому человеку посодействовать на новом поприще и посоветовал остаться в Лондоне, где Дарвин оказался бы в окружении специалистов, которые помогли бы расшифровать все, что он увидел и услышал. В тот вечер Лайель пригласил на ужин одного из таких людей, молодого анатома Ричарда Оуэна, который четырьмя годами позже придумал термины «динозаврия» и «ужасные рептилии». Перед уходом Дарвина в тот вечер Лайель, возглавлявший Геологическое общество Англии, дал молодому ученому еще один, казалось бы, преждевременный совет – не тратить время на административное руководство какими бы то ни было научными организациями. Лайель был уверен, что Дарвин пойдет далеко.

Лайель и Дарвин стали почти неразлучны. Какое-то время они виделись ежедневно. Лайель изо всех сил помогал своему новому протеже. Дарвина начали привлекать к работе в самых престижных научных организациях, включая Королевское общество, Королевское географическое общество и, конечно, Геологическое общество, возглавляемое Лайелем. Кроме того, Дарвин получил королевский грант для написания отчета о путешествии и своих наблюдениях, которые предстояло опубликовать в многотомном труде, задуманном Фицроем.

Дарвин занялся приведением в порядок своих путевых заметок. Для систематизации окаменелостей из Патагонии он попросил помощи у Ричарда Оуэна. Коробки с окаменелостями постепенно прибывали в Королевский колледж врачей, которым руководил Оуэн. Дарвин мог только догадываться, как будет выглядеть коллекция странных костей. Вскоре Оуэн сообщил Дарвину, что в коллекции были кости гигантской ламы и голова гигантского грызуна размером с гиппопотама. Лайель с гордостью представил находки своего протеже членам Геологического общества на выставке, названной им «Зверинцем Дарвина». Для Лайеля эти окаменелые кости были доказательством удивительного «закона преемственности», с помощью которого Господь создавал свои творения на планете Земля в определенном географическом порядке. Все существа были похожи по форме и структуре, но при этом уникальны и не связаны общностью предков.

Однако сам Дарвин уже начал подозревать, что все его образцы животных были ветвями одного семейного дерева и были связаны между собой кровным родством и генеалогической историей. Пока это была лишь догадка, но интуиция подсказывала ему, что гигантская лама как минимум должна быть родственницей современных лам, населявших Южную Америку. Должна была существовать определенная связь и какое-то объяснение, и найти их можно было, изучая законы природы. Недостаточно воспринимать эти варианты как произведения Творца. Что касается Оуэна, он был активным сторонником витализма и считал, что все живые существа несут в себе изначально присущую им «организующую энергию», определяющую такие процессы бытия, как рост и распад. Он был консервативным и религиозным человеком и, как Лайель, яростным противником идеи эволюции. В конечном итоге, оба изменили свою точку зрения. Оуэн так далеко продвинулся в противоположном направлении, что однажды упрекнул Дарвина в том, что тот не понимает значения теории эволюции для объяснения происхождения жизни.

В мае 1838 г. четырехтомный отчет Фицроя об экспедиции был опубликован под названием «Хроника географического путешествия кораблей Ее Королевского Величества “Адвенчер” и “Бигль”. Два первых тома содержали воспоминания Фицроя о путешествиях на «Бигле», включая первое плавание под командованием Стокса. Последний том составляли приложения. Отчет Дарвина был напечатан в третьем томе, который быстро превзошел по популярности остальные тома. Вскоре он был напечатан отдельной книгой под названием «Журнал исследований по геологии и естественной истории различных стран, посещенных на военном корабле Ее Величества “Бигле”. Позднее книга стала называться просто «Путешествие на “Бигле”.

Описание Галапагосских островов составляло лишь малую часть рассказа Дарвина, но в историческом плане эта часть была самой важной. Особый интерес вызывала фраза о птицах, которых Дарвин к тому моменту уже определил как вьюрков: «Можно действительно представить себе, что вследствие первоначальной малочисленности птиц на этом архипелаге был взят один вид и видоизменен в различных целях» – это был первый, еще очень осторожный, намек на ошибочность идеи о постоянстве видов.