Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

«Нет человека, который был бы, как Остров, сам по себе. Каждый человек есть часть Материка <...> Смерть каждого Человека умаляет и меня, потому что я един со всем человечеством. А потому никогда не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе».

Американец Роберт Джордан сражался в Интернациональной бригаде, а потом стал вести диверсионную работу в тылу противника. От советского генерала он получает задание взорвать мост в момент, когда начнется наступление, чтобы помешать фашистам подбросить подкрепление. Джордан оказывается в небольшом партизанском отряде. Как часто бывало у испанцев (о чем свидетельствует в своем «Испанском дневнике» и Михаил Кольцов), в отряде начинаются разногласия. Джордан взрывает мост и, раненный, остается прикрывать отступление товарищей, обрекая себя на смерть.

Этот несложный сюжет раскрывает самые разные характеры: самого Роберта Джордана, вожака отряда Пабло, женщин — Пилар и Марии, других партизан.

И, как и все, что писал Хемингуэй, этот роман был для него сугубо личной книгой. В ней присутствуют люди, которых писатель узнал в Мадриде: прославленные испанские командиры, интербригадовцы, советские военные специалисты и журналисты.

Сам же Роберт Джордан наделен многими узнаваемыми чертами биографии Хемингуэя, он тоже автор книги об Испании, ему присуще мировоззрение его создателя и даже такие его пристрастия, как выпивка, которую он поэтизирует. Как и сам Хемингуэй, Джордан — человек долга. И предан делу своей интернациональной борьбы: «Этот народ будет драться вечно, дайте ему только хорошее оружие».

Близость смерти обостряет чувства, и короткая любовь Роберта к Марии исполнена такого накала, что для него она равноценна целой жизни: «Вероятно, за семьдесят часов можно прожить такую же полную жизнь, как за семьдесят лет».

Роман трагичен, но, глядя в глаза смерти, Джордан подводит итог жизни, который звучит оптимистически:

«Почти год я дрался за то, во что верил. Если мы победим здесь, мы победим везде. Мир — очень хорошее место, и за него стоит драться, и мне очень не хочется его покидать. И тебе повезло, сказал он себе, что у тебя была такая жизнь <...> У тебя была жизнь лучше, чем у всех, потому что в ней были вот эти последние дни. Не тебе жаловаться».

Живя на Кубе, Хемингуэй с момента нападения японцев на Перл-Харбор просится военным корреспондентом на фронт. Ему отказывают. На своей рыболовной моторной лодке «Пилар» он с командой из девяти человек в течение двух лет выслеживает немецкие субмарины в Мексиканском заливе. Когда разрешение было получено, Хемингуэй как военкор летает на бомбардировщиках над Германией. Он участвует в высадке союзников в Нормандии и, несмотря на запрет журналистам лезть под огонь, с возглавляемым им отрядом французского Сопротивления в двести человек врывается одним из первых в освобождаемый от фашистов Париж. Он пишет Константину Симонову. «Всю эту войну я надеялся провоевать вместе с войсками Советского Союза и посмотреть, как здорово вы деретесь <...> Это лето наступления из Нормандии в Германию было лучшим летом в моей жизни, несмотря на войну <...>. Освобождение Франции и особенно Парижа радовало меня, как никогда в прошлом».

Послевоенное творчество Хемингуэя отмечено двумя вершинами. Первая из них — небольшой и на первый взгляд не примечательный роман «За рекой, в тени деревьев» (1950), название которого взято из предсмертной, в бреду произнесенной, фразы генерала Джексона — командующего южанами в войне Севера и Юга: «Нет, нет, давайте переправимся и отдохнем там, за рекой, в тени деревьев».

Полковник Ричард Кантуэлл, служащий в войсках США в Триесте, после окончания Второй мировой войны на несколько дней приезжает в любимую Венецию, которую защищал в годы Первой мировой войны. Он знает, что это, возможно, последняя его встреча с любимым городом: у него было два сердечных приступа, и врачи сказали ему, что третьего он не переживет.

Присутствует в книге и любовь: последняя любовь пятидесятилетнего полковника к юной аристократке Ренате («Там есть настоящая прекрасная девушка», — считал сам Хемингуэй). И те же недомолвки в диалогах с подтекстом, дающим возможность домысливать многое. Здесь и воспоминания полковника о Первой мировой войне, в том числе — о встрече с популярным у войск полковником Габриэлем д’Аннунцио, знаменитым писателем, который в годы фашизма разочаровал многих, поддержав преступный режим. И раздумья о только что закончившейся войне и о русских, о которых американским военным говорят, что это потенциальный враг США в будущей войне, но которые нравятся Кантуэллу. Есть и сказочная Венеция, продуваемая холодным ветром, и, конечно, охота. И смерть в автомобиле на обратном пути в Триест.

Можно ли, как это делает И. Финкельштейн в «Краткой литературной энциклопедии», говорить, что в этом романе писатель «не в состоянии художественно освоить новый жизненный материал»? Думается, никак нельзя.