Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Она родилась в семье адвоката, потомка выходцев из Ирландии, президента Исторического общества Атланты, шт. Джорджия; в жилах ее матери текла и французская кровь. Все семейство увлекалось американской историей. Девочка росла в атмосфере преданий о гражданской войне. Два деда Маргарет воевали на стороне южан. Проявляла она, между прочим, интерес и к России, где разворачивалось действие одной из написанных ею для школьного театра пьес. Потом окончила семинарию в Вашингтоне и колледж в Массачусетсе. Некоторое время работала журналисткой в Атланте. Пережила гибель на войне жениха. Дважды была замужем. Первый раз — коротко, муж погиб где-то на Среднем Западе. Вторично она вышла за страхового агента Джона Марша и, оставив работу, в течение десяти лет трудилась над будущей книгой — ее единственным крупным произведением. Поначалу это были просто записи всего, что ей довелось слышать о войне Севера и Юга. Гости вместе с хозяйкой посмеивались над кучами исписанных бумажек, которыми был полон ее дом. Но в 1936 году роман был опубликован и удостоен престижной Пулитцеровской премии. Было продано 10 млн экземпляров. Книгу перевели на 18 языков (в дальнейшем эти цифры возросли, соответственно, до 70 и 25). Роман явно полемизировал со знаменитой книгой Бичер-Стоу и подобной ей аболиционистской литературой. Патриархальный феодальный уклад Юга поэтизируется автором, и весьма талантливо, убедительно, хотя не стоит сомневаться, что, как всегда, истина лежит равноудаленно от двух полярных точек зрения на предмет спора. Ни Юг с его рабством, ни Север с его властью капитала — не идеал, да и существует ли идеальный политический уклад? Митчелл создала, однако, в своей книге образ Скарлетт — символ человека, способного на выживание в любых внешних, даже самых трудных и трагических, обстоятельствах, тем более трогательный и внушительный, что это образ женский, свидетельствующий о том, что сила духа, живущего в хрупком и незащищенном, казалось бы, теле способна выстоять перед лицом любых испытаний. Кто-то из американских коммунистов пустил в обиход неодобрительный термин «скарлеттизм», в советской критической литературе он был с энтузиазмом подхвачен, писали о том, что Скарлетт — воплощение духа эгоизма и стяжательства. Как уже упоминалось, авторская позиция по отношению к героине была близка к такой оценке, хоть и не столь однозначна. Читатели, а потом и зрители, однако, увидели в Скарлетт нечто другое, пожалуй, более глубокое и ценное: не беспринципность, но стойкость, способность идти на компромисс в сиюминутной ситуации ради спасения высшего принципа: благополучия близких и — шире — родины. Рискуя показаться кое-кому из литературных и окололитературных снобов наивным и неглубоким в своих суждениях, смею это утверждать, ибо убежден: служа благополучию семьи, человек, женщина служит благу своей страны. И, если внимательно читать роман, то станет ясно, что для Скарлетт ее семья, ее родная Тара, ее любимая Атланта с сотнями изувеченных, израненных солдат в госпитале, пылающая в огне чудовищного пожара — единый и неделимый предмет любви, привязанности и заботы.

Ретт Батлер — богатый и циничный делец и кутила, с которым Скарлетт связывают сложные взаимоотношения, — пытается доказать ей: «Мы оба — негодяи». Однако это не совсем справедливо. Бесстыдное поведение Ретта зиждется на чертах его характера, хотя обстоятельства зачастую делают его благородным: хотя бы во время пожара в Атланте, когда он спасает Скарлетт и Мелани. Скарлетт же, наоборот, обстоятельства — более, чем душевные свойства — заставляют поступать цинично — как уже говорилось, ради достижения своих целей, по большому счету вполне достойных. Образы обоих героев сложны, неоднозначны — и в этом большая заслуга автора, доказательство профессионального мастерства Маргарет Митчелл, которое замалчивали ее собратья по перу и в котором ей отказывала критика: еще в 1969 г. польский критик Ежи Теплиц в своей «Истории киноискусства» утверждал, что «никто не мог бы отнести роман „Унесенные ветром“ к шедеврам литературы». Но, скажем прямо, эта более чем тысячестраничная сага о гражданской войне вполне может быть причислена к литературным шедеврам по совсем не женской эпичности изображаемых событий, яркости и сложности характеров, своеобразию языка, продолжающего твеновскую традицию передачи говора белых и чернокожих южан.

Об экранизации романа следует сказать особо.

Этот первый фильм-гигант (в шестидесятые годы переведенный на широкий экран, а затем и на широкий формат) имеет весьма необычную историю. Права на экранизацию были куплены независимым продюсером Дэйвидом Селзником еще до выхода книги. Сумма была по тем временам неслыханная: пятьдесят тысяч долларов. Сам фильм стоил 4 млн долларов. К 1965 г. (за четверть века) он принес шестьдесят пять миллионов чистой прибыли. С учетом инфляции, его поныне считают самой кассовой лентой Голливуда.