Во время перестройки демократическая пресса убеждала советских людей, что они должны изжить "синдром осажденной крепости" и что Запад их любит. "Независимая газета" даже публиковала плакаты времен Отечественной войны, чтобы показать, как проклятый сталинизм разжигал ненависть к нашим друзьям-немцам (сейчас, правда, эта газета запела по-другому, но полезно было бы редактору просмотреть старые номера и как-то объясниться).
В целом перестроечная пресса создала в нашем массовом сознании абсолютно ложный образ Запада, его общих установок. Изначально агрессивная и недоверчивая цивилизация была представлена каким-то добрым дядюшкой, который следует мифическим "общечеловеческим ценностям" и больше всего заботится о правах каждого маленького человечка. Просто хотелось немедленно обняться с этим дядюшкой и уничтожить наши проклятые ракеты и танки. Нам даже не сообщили бытующий в западной же философской литературе афоризм: "Война — душа Запада". Он выводится еще из древнегреческой философии.
Директор Национального архивного центра Администрации США Дж.Тэйлор, который проработал в нем 57 лет, вспоминает: "В 1945 г., вскоре после того, как я пришел работать в архив, я узнал, что США имели план войны практически со всеми странами мира. Каждый план имел свой цвет. Черный для Германии, красный для Великобритании, белый для Кубы…. Никто не думал в тот момент, что Соединенные Штаты могли начать войну против Великобритании, но у Пентагона имелся хорошо разработанный план такой войны".
Одним из забойных лозунгов перестройки было "возвращение в наш общий европейский дом". При этом идеологи умалчивали об одном важном обстоятельстве: никто на Западе не считал, что Россия (и царская, и в облике СССР) в этот "общий дом" когда-нибудь входила, и никто не приглашает ее туда сегодня. Что Россия не имеет никаких оснований ожидать приглашения в "общий дом", говорилось совершенно открыто, и это не могло ускользнуть от горбачевских и ельцинских идеологов. Кумир нашей демократической интеллигенции Милан Кундера прямо писал: "Воистину, ничто не может быть более чуждым Центральной Европе с ее одержимостью многообразием, чем Россия, одержимая идеей единообразия, стандартизации и централизации… Я просто хочу лишний раз напомнить, что на восточной границе Запада больше, чем где бы то ни было на Земле, Россия воспринимается не как европейская держава, а как обособленная, иная цивилизация". Таким образом, все разговоры об "общем доме" были циничной и целенаправленной манипуляцией.
Важнейшим средством (и признаком) манипуляции сознанием в политике является умолчание проекта. Иными словами, политик, собирающий под свои знамена граждан, тщательно избегает говорить о цели своего "проекта", о том, что их ждет в том случае, если он с помощью их голосов (или действий) придет к власти. Вся его явная пропаганда сводится к обличению противника, причем к обличению главным образом его "общечеловеческих" дефектов: попирает свободу, пьет народную кровь, обирает бедных, поощряет несправедливость, врет и т.д. Из всех этих обличений вытекает, что при новом режиме всех этих гадостей не будет, а воцарится свобода, справедливость, нравственность, трезвость и т.д.
Именно таким образом принимались политические решения в ходе перестройки. Горбачев проявил себя гениальным манипулятором. Сначала всей силой тоталитарной партийной власти заставили вовлеченных в политику людей принять абсурдную установку: "Иного не дано" (или "Альтернативы нет…"). Дальше в формулу подставлялись разные объекты — нет альтернативы перестройке, курсу реформ, рынку, Ельцину и т.д. При этом людей убеждали, что назад пути нет, "поезд уже ушел". Мол, слишком многое уже разрушено, и теперь уж, делать нечего, надо продолжать реформы.
Эффективный прием —