Краткий курс предвыборной химии

— Ну, вот! Вы же сами видите! Даже вы, профессионал старой школы, обратили внимание! А значит — у нас все получилось!

— Что получилось, простите?

— Ну… Вызвать интерес зрителя!

— А, по-моему, ваша афиша — это просто "ляп", признайтесь уже!

— Знаете: «ляп», не «ляп» — это ведь ваше личное мнение, правда же? А мы, профессионалы, не должны учитывать чье-то одно мнение, мы можем провести социологический опрос, общественные слушания, и даже ознакомить вас лично с его результатами! Если, конечно, вы обратитесь с соответствующим обращением к Руководству!

— Да я теперь и не знаю даже… За Бетховена немного обидно!

— За кого? Простите, мне показалось, что вы один пришли! А что же ваш Бетховенов не зашёл, чего стесняется, топчется в коридоре? Пусть заходит, мы же открыты к диалогу…

— Да, знаете, он не может, к сожалению…

— Ой, извините, не сразу вас поняла: знаете, мы сами уже давно боремся за то, чтобы у нас установили специальный подъёмник для инвалидов, но пока нам отвечают, что нет средств… Такие бездушные люди, знаете ли, эти финансисты..

— Да нет, не из-за этого! Бетховен — это известный композитор… И..

— Ух ты! Правда, известный? А Моргенштерна он поёт? А можно заселфиться с ним? Девчонки в бухгалтерии сдохнут от зависти! Где он, ваш Бетховенов, тащите его сюда!

Сдавать билет я, конечно, не стал, и, сидя в концертном зале посередине одиннадцатого ряда, благодарил судьбу за то, что музыканты пока ещё не углубились в поиски инновационных проектов в дебрях цифровых трансформаций…

Я наслаждался музыкой старика Бетховена именно в том виде, в каком он её задумал и написал двести лет назад…,

… и черт с ней, с этой афишей!

ПРО ПЕТРОВА И ИВАНОВА

Жили-были Петров и Иванов.

В 1936-м Петров произнес пламенную речь на Х съезде ВЛКСМ на тему «Об исключительной роли товарища Сталина в воспитании будущих коммунистов». Его похвалили и досрочно приняли в Партию.

Иванов тоже хотел подать заявление, но на тот момент работы было много, а потом вообще — аврал за авралом, все некогда было…

В 1938 году Петрова наградили Орденом.

Иванова арестовали по доносу и отправили в лагерь.

Перед самой войной Петрова назначили Командующим. Иванова сделали руководителем «шарашки», конструкторского бюро из осужденных.

Началась война. Петров бил себя в грудь и клятвенно обещал разбить врага на его же территории.

Иванову в лагере удвоили выработку и уменьшили паек.

В первом же бою Петров угодил в окружение, бросил войска и помчался в штаб докладывать о массовом предательстве младших командиров. Все думали, что Петрова расстреляют, но его отправили заведовать воинским снабжением.

Иванова освободили из лагеря и отправили на фронт исправлять положение.

И Иванов, и Петров дошли до Берлина: Иванов — с боями, в передовых отрядах; Петров — в составе тыловых служб. Обоих наградили орденами и медалями.

После войны надо было восстанавливать страну. Хотели назначить Петрова, но потом подумали, и послали Иванова. Петрова же отправили на работу в ГлавКосмос.

Лет через пять выяснилось, что дела в ГлавКосмосе идут «не очень», поэтому оттуда убрали Петрова и прислали Иванова, который задумал было всей семьей впервые отдохнуть на море. Пришлось море отложить!

Петров же, отгуляв очередной отпуск, вдохновенно взялся за руководство массовыми посадками кукурузы.

«Взметнулся в Космос наш Первый Спутник, а следом Гагарин нежно обнял планету витком первого пилотируемого полета! И заодно убедительно доказал, что нет никакого бога, а есть торжество победы советского человека над силой земного притяжения!» Такими красивыми словами Петров неустанно рассказывал корреспондентам разных стран о космических достижениях СССР.

Иванов был глубоко засекречен.

Чуть позже, выполнив очередное задание Руководства, Иванов попросил отпуск и смог, наконец, исполнить давнишнюю мечту: всей семьей съездить в Сочи. Но не повезло: первые два дня в Крыму шли проливные дожди, а на третий день Иванова срочно отозвали из отпуска и отправили поднимать Целину: у ранее назначенного на это дело Петрова что-то пошло не так!

После успешного освоения Целины Петров получил орден, Государственную премию и ушел в творческий отпуск, где принялся за написание мемуаров.

Иванова же отправили строить БАМ. На море он больше так и не побывал, но неожиданно для себя начал писать рассказы. Как оказалось — неплохие.

Мемуары Петрова печатались тиражами в сотни тысяч экземпляров. Страна же зачитывалась рассказами Иванова, которые набирались на пишущих машинках, а по ночам тайно копировались на «ЭРАх»

Петрову дали государственную пенсию, дачу и назначили Президентом Советского Фонда Содружества. Пенсионеру Иванову после его неоднократных просьб разрешили-таки остаться преподавателем в том самом провинциальном пединституте, где он трудился до пенсии.

В девяностые Петров ездил по миру в составе различных делегаций. Создавал совместные советско-американские предприятия. Занимался приватизацией.