Кратос 1

Но наши энергетические полубоги пока висели на орбите и никого не трогали. Впрочем, это до поры, до времени. Значит, еще тронут.

Перед визитом Рокова у нас появились тессианские торговцы. Я им искренне обрадовался. Предприимчивость народа Тессы всем известна, наверняка привезут что-нибудь выходящее за рамки стандартного набора имперского транспорта, формируемого под лозунгом «только самое необходимое». При Анастасии Павловне нас изрядно вознаграждали за наши усилия, так что деньги водились.

К тому же Тессианцы обладают способностью создавать вокруг себя легкую и приподнятую атмосферу. Я надеялся, что они разрядят обстановку в преддверии визита Рокова.

Вначале они оправдали ожидания: днем устроили нечто вроде ярмарки, а вечером пикник с деликатесами, гитарами и тессианским вином. Я заметил, что голос певца слегка дрожит, но успокаивал себя: ну и что? Новая планета, незнакомая обстановка, новые люди. Но не должны ли торговцы быть спокойнее? Они привыкли к новизне.

Контрабанда?

Груз проверяли поверхностно, до сих пор я не сталкивался с проблемами.

Но я оставил пикник и пошел на склад. Один. Я не чувствовал такой уж опасности, и мне никого не хотелось отрывать от осетрины и шампанского только потому, что у меня фобия.

Склад единственное надежно запираемое помещение на Светлояре, стоит сенсорный замок, реагирующий на сигнал с кольца связи. Я коснулся его радужной полукруглой поверхности, и дверь открылась.

Включил свет. В большом зале тессианцам выделено несколько десятков метров под их товары. Весь угол забит коробками, белый, зеленоватый, голубой пластик. Рядом висит дешевый печатный портрет Анри Вальдо. Я поморщился. Тессианский сепаратист весело смотрит на меня из-под лихо заломленного берета. Белобрысые космы рассыпались по плечам. Светлая бородка клинышком. На берете серебряные буквы «RАТ». Республиканская Армия Тессы.

За спиной послышались шаги. Я обернулся.

На склад вошел один из торговцев, черноволосый и смуглый парень по имени Иньиго. Следил за мной?

— Хотите проверить? — спросил он. — Давайте я вам покажу.

— Будьте так любезны, — сказал я, продолжая разглядывать портрет. — Что здесь делает Анри Вальдо?

— Висит, — улыбнулся Инъиго. — Иметь портрет Вальдо не преступление.

Верно, не преступление. Честно говоря, такой портрет есть у каждого второго тессианского студента. Но эти ребята уже не студенты, пора бы перебеситься.

— Он вроде бы раскаялся, — заметил я.

— Он остается героем Тессы, что бы с ним не сделали в Психологическом Центре!

— Веревка плачет по вашему герою — вздохнул я. — А ну, показывайте!

Он покорно открывал передо мной коробку за коробкой: консервы, вино, фрукты, мука. Ничего подозрительного. Я не мог заставить его разорвать все упаковки и вскрыть все банки — это уничтожить товар.

— Ладно, — говорю. — Спасибо, Инъиго. Идите.

На меня насмешливо смотрел плакатный Анри Вальдо.

Утром на орбите возник корабль Кратоса, а час спустя мы уже встречали челноки.

Мне показалось странным количество и оснащение шлюпов: боевые хорошо вооруженные машины и, по крайней мере, полк десанта. Война?

Самый высокий из высоких гостей — Антон Роков спрыгнул на выжженную землю и направился ко мне. Одет дорого, но без излишеств. Черный камзол с красным шитьем, черные волосы зачесаны назад и собраны в короткую косу, под темно-багровый бант.

Я приветствовал его вежливым поклоном — он не протянул руки. На худом длинном лице, в углу рта, возникла и тут же исчезла презрительная морщинка.

Его сопровождала охрана, императорские гвардейцы в темно-зеленой форме с красным фениксом, возрождающимся из пепла, на груди и на рукавах. Он, не оборачиваясь, сделал им знак рукой. Они подошли ко мне и встали по бокам. Я не сразу понял, что происходит.

— Данила Андреевич, — тихо сказал Роков. — Вы арестованы. Отдайте оружие.

— На каком основании? — поразился я.

— Не беспокойтесь, в неведении не останетесь.

Оружия я не ношу.

Роков держал паузу, пока один из гвардейцев встал у меня за спиной, а двое других завели руки назад, браслеты пластиковых наручников плотно обхватили запястья, словно мне нарастили новую кожу. И я почувствовал, как разрывается связь с глобальной Сетью — я оглох и ослеп для мира, сигналы биомодераторов заблокированы, и перстень связи тщетно пытается докричаться до симбионтов в моей крови. Я чувствую, как его снимают с пальца. Роков берет, вертит в руке.

— Вы обвинены в государственной измене! — объявляет он.

Нас мало, колонистов. Антон Петрович говорит достаточно громко, чтобы услышали все. Он оперся на трость, рука с перстнем связи лежит на набалдашнике.

— Кем? — спрашиваю я.