Краулер

– Не знаю. Наверное. Я устроился на работу в Службу пути в начале 1996 года. Ближе к осени я шел по тоннелю навстречу своей бригаде и нашел ту дверь. Она была открыта. Я спустился на нижний уровень и там встретил его. Он что-то сделал со мной. Заставило вдохнуть носом какую-то бледную слизь. Потом несколько часов держал в том логове, и снова заставляло ее вдыхать. Потратил на меня целую бутылку.

– Что это было? Ты не брал образцы?

Обходчик вытаращился на него как на полного идиота.

– Я не следователь. Даже если бы и взял, куда их потом тащить? На экспертизу в лабораторию РАН? Никто меня не станет слушать, а если расскажу правду, посадят в психушку. Я обращался в поликлинику, но врач сказал, что мой организм в порядке. Прописал какие-то таблетки. От них, по-моему, стало только хуже.

– И вместо того чтобы сбежать или рассказать руководству, ты предпочел убивать с ним на пару людей и глотать какую-то дрянь двенадцать лет подряд?

– Это полный бред, – согласился Гнат.

Кравцов вытер лицо рукавом толстовки. Уголки рта оттянулись в мучительной улыбке.

– Представьте, что он подсадил меня на наркотик. Если не принять дозу, я умру.

– Я сразу понял, что ты наркоман, – кивнул Гнат, удовлетворенно замычав. – Торчка за километр видно.

«Доходягу, который напал на тебя с бензопилой, ты не сразу заметил», – пронеслось в голове у Антона. Кравцов все-таки не наркоман, по крайней мере, до тех пор, пока экспертиза не установит, что он принимал препараты. Назвать его врагом тоже сложно. Если все было так, как он говорит, то следует провести дополнительное следствие по факту причастности его к убийствам. Он сообщник и все еще опасен для них, но на роль полноценного убийцы не тянет. Любой человек мог оказаться на его месте. Кравцов выбрал собачий путь слуги и подметалы, что не удивительно. Он уже давно заметил, что обходчик чересчур религиозен. Вперед его гнал звериный страх перед неизвестностью или проще сказать страх смерти. Даже нынешняя агония была для него благом в сравнении с концом, который он всеми силами старался отсрочить.

– Капитан Алексеев сказал, что обходчики из Службы пути давно жалуются на какого-то Виталия Косматского, – задал новый вопрос лейтенант. – Якобы призрак похищает членов их бригад. Похоже, они были недалеки от истины. Что ты теперь об этом скажешь?

– Косматский давно умер. Старожилы говорят, что он работал в одной из шахтерских бригад, которые строили метро в тридцатых годах прошлого века. У страха глаза велики, вот что я скажу. В чем-то они, конечно, правы, – улыбнулся Кравцов. – Считают, что там наверху на счету этого призрака десятки жизней. На самом же деле только четыре… с Петренко уже пять. Остальных действительно уволили или перевели на другие линии.

– Руководство метрополитена знает о твоем приятеле?

– Только догадки. Они знают, что за последние годы исчезли четверо работников ночной смены, но не знают куда. Всех пропавших уволили задним числом, за нарушения или по болезни, а от вещей избавились. Об этом почти никто не знает. Остальным работникам, доверенные люди начальства, вроде Федора Зайцева, с подачи руководства рассказывают байки. Обычно выдумывают, мол, пришел на работу пьяный или ушел в запой. В обоих случаях следует немедленное увольнение.

– И все верят?

– Это же Россия. К тому же в компаниях с таким штатом всегда большая текучка кадров.

– Это неправильно! – возмутился Гнат.

– А чего вы ожидали? Думаете, они просто так в час пик возьмут и объявят по громкоговорителю: «Уважаемые пассажиры, в московском метрополитене участились случаи исчезновения людей. Пожалуйста, будьте бдительны».

– А ты шутник, – низким голосом пробасил оперативник. – Кравцов, не испытывай мое терпение. Расскажи лучше, как ты ему помогал? Да. Расскажи, как свечку держал, пока он людей резал.

– Я почти ничего не делал. В каждом тоннеле есть распределительные щитки. Я устраивал короткое замыкание. Свет гаснет, и он похищает людей. Но так было всего пять раз за двенадцать лет. Обычно он все делает сам и охотится чаще на поверхности. Иногда бродит по подсобным помещениям и крадет инвентарь. Я только запираю за ним двери и слежу, чтобы не было следов. Вот и все.

– Все? – тяжело произнес Антон. – За Петренко ты ловко замел следы. Капитан Алексеев долго ломал голову. Скажи, он ведь тоже мертв?

Кравцов кивнул и на лице его, как показалось Антону, мелькнула тень раскаяния.

– Мне пришлось. Без этой прозрачной жидкости я как будто высыхаю изнутри. Я не могу нормально есть, спать, не могу жить и каждую неделю возвращаюсь за новой порцией.

– Где тело?

– Наверное, в пещере. Он всех туда тащит, живых и мертвых.

– А нас ты привел добровольно, специально на убой? – процедил Гнат, последний раз повертел наручники вокруг пальца и спрятал их обратно в чехол.

– Мне пришлось. Простите.

Гнат наотрез покачал головой, дав понять, что не верит ни единому слову.