Краулер

Вдоль площадки в обе стороны тоннеля тянулись рельсовые плети. Всего один путь, ведущий куда-то в область, где находился командный пункт ПВО, так далеко, что не хватит и дня дойти пешком. Так ему объяснили сослуживцы, в штабе же сказали, что они охраняют важный стратегический объект. Рядовому больше знать не положено.

Вскоре настилы кончились. Потянулись зажатые в бетон шпалы. Пока они шли, переступая со шпалы на шпалу, Олег молчал. Усатый мужчина в очках рядом, как и всегда, был угрюм. Про Павла Павловича Феликса говорили, что у него отсутствуют чувство юмора, мозги, собственное мнение и много чего еще, что делало из него идеального исполнителя. Олег же считал себя в меру веселым парнем и не любил, когда грузятся по пустякам. В патруль он старался ходить только со Скачковым. Кинолог часто шутил, к тому же при нем всегда была одна из четырех местных овчарок, с которыми можно было поиграть. С Феликсом Олег предпочитал вообще не связываться и всякий раз впадал в уныние, когда старшина отряжал их в дозор.

Участок тоннеля, который он истоптал вдоль и поперек, находился на большой глубине. Здесь давление грунта сдерживали специальные чугунные тюбинговые кольца, забитые паутиной и отложениями ржавчины. Тут было не так душно, как на базе, зато воздух не очищался фильтрами. Света тоже не было. Пыльные лампочки мерцали всего в нескольких заделах. За время службы Олег насчитал около тридцати и это на участке длинной более километра. Остальные давно отслужили свой срок, некоторые еще в восьмидесятых. В технических коридорах света не было вообще. Последняя лампочка, по словам старожил, потухла там в конце шестидесятых. В принципе они были и не нужны. Патрульные пользовались фонариками.

– Товарищ сержант, разрешите обратиться. Почему мы не взяли пса? – спросил Олег, глядя на вышагивающего рядом усача.

– Не положено. По инструкции патрульные имеют право пользоваться собакой только в сопровождении подготовленного специалиста.

Олег хихикнул. Вот зануда этот сержант. «Пользоваться собакой». Надо это занести в негласную инструкцию. Будет над чем посмеяться в столовой после отбоя.

– Что же может случиться, товарищ сержант? Зачем нам специалист? – спросил Олег без задней мысли, надеясь разговорить мрачного спутника. – Как будто мы без кинолога с овчаркой не справимся. Это же не лошадь.

– Инструкция, – словно робот, монотонным голосом повторил сержант.

Олег ковырнул носком сапога рассохшуюся шпалу. Эту ветку обслуживали не часто. За все время он видел здесь только хозяйственные составы и мотовозы. Они прибывали из центра раз в полмесяца, чтобы привезти продукты или починить какое-нибудь барахло. В сторону Балашихи поезда ходили и того реже. Об этом свидетельствовала ржавчина на топах рельсовых плетей. В тех местах, где обычно была сверкающая полоска от колесной пары, тянулась бурая черта.

Вместе всего минуту, а ему уже скучно. Олег с раздражением глянул на сержанта. Хорошая работа, Павлович. Стремясь себя хоть как-то развлечь, Олег задал ему необычный вопрос:

– Интересно, почему шестая койка проклята?

Феликс пристально на него посмотрел и замедлил ход.

– Это чушь. Бугер все придумал.

– Что придумал? – терпеливо переспросил Олег.

Он-то знал, об этой истории все, но желал услышать ее из уст сержанта. Возможно, Феликс знает что-то, чего не знает он.

– То, что она проклята, – в обыкновенной скучной манере объяснил Феликс.

Несчастливая кровать номер шесть. Олег не жаловался на недостаток фантазии, да и внешне был не урод. Во всяком случае, девушкам он нравился. К тому же у него снова отросли густые каштановые волосы, которые старшина требовал побрить при первом удобном случае. Фигура тоже что надо, не такой боров, как Бугер, и не дистрофик вроде Стравина.

– А я слышал, что со всеми, кто на ней спит, случается плохое.

– Я спал на ней три года назад, – буркнул Феликс.

«Ну тогда все понятно», – подумал Олег. Койка точно проклята и, похоже, он нашел того, кто зарядил ее негативной энергией.

Они миновали глубокий задел, заваленный ржавыми рельсами. По бокам гудели распределительные щитки. В гнетущей тишине, когда стены и потолок давят на тебя двадцать четыре часа в сутки, жизненно необходимо оставаться бодрым и здоровым. Старшина это понимал и допускал всяческие послабления. Это был вопрос жизни и смерти. Если бы весь состав базы был таким же серьезным и принципиальным как Феликс, они бы давно покрылись паутиной и заросли плесенью.

– Я хочу сказать, – продолжил Олег, – что тот солдат с глупой фамилией, сбежал, а Машков, спавший на койке до него, вообще исчез.

– Ты говоришь о Самоварове? Кто тебе сказал, что он сбежал? Бугер или Стравин? – спросил сержант и помрачнел сильнее. – Эти бездельники и не такое могут придумать. Сущие дети, а ведь каждому уже под сорок.