Кража

– И все-таки есть причина, почему мне не следует этого делать. – Его руки потянулись к ней и сомкнулись за ее спиной, он страстно сжал ее в объятиях. – И все же, увы, никакие разумные соображения не могут остановить меня…

Его рот пленил ее губы, его поцелуй был яростным и страстным.

Ноэль ощутила, как напряглись мускулы на плечах Эшфорда. Он схватил Ноэль за руки и заставил их обвиться вокруг своей шеи, вынудив ее прижаться к своему могучему телу. Его язык проникал в ее рот все глубже и глубже – казалось, их поцелуй будет длиться вечно. Он властно прижимал ее к себе одной рукой, а пальцы другой нежно гладили ее спину, и даже сквозь соболью накидку она ощущала его волнующие прикосновения.

Они жгли се, она словно сгорала и тонула в его объятиях одновременно, и ей не хотелось, чтобы это волшебство кончилось. Она еще крепче обхватила руками его шею и, подражая ему, принялась язычком водить по его рту, как бы пробуя на вкус.

Но едва ее язык совершил такое путешествие, она почувствовала, как тело Эшфорда одеревенело. С громким стоном он отстранился от нее.

Ноэль с изумлением смотрела на его несчастное лицо и морщинки на лбу.

– Я сделала что-нибудь не так? – спросила Ноэль.

– Нет, моя радость, – ответил он с деланным смехом, за которым последовал энергичный кивок. – Вы делали все правильно. Даже слишком правильно. Мне трудно сохранять самообладание, когда вы рядом. – Эшфорд опирался подбородком на ее головку, а руки все еще крепко сжимали ее стан. – Это безумие. Но еще безумнее то, что я вряд ли смогу положить конец этому безумию. И я даже не уверен, что хочу попытаться это сделать. – А вы должны?

– Да.

– Почему? Из-за ваших неписаных, но непреложных законов? – Что-то в нерешительности Эшфорда насторожило ее, и Ноэль отстранилась, пытливо вглядываясь в его лицо. – Есть еще причина?

– Есть множество причин. – Эшфорд выпустил ее из объятий, задумчиво вглядываясь в ночную тьму. – Не последняя из них – ваш отец, который считает, что вы должны повидать свет, что у вас должна быть возможность выбора.

– Это противоречит взглядам вашего отца, считающего эти ритуалы дворянства бессмысленными. Эшфорд пожал плечами:

– Мой отец вырос в иных условиях, нежели ваш. Но он не будет побуждать меня не считаться с чувствами и взглядами вашего отца. Ни в коем случае.

Однако Ноэль не покидало чувство, что были какие-то и более веские причины, которые останавливали его. И она спросила его об этом.

– Вы очень молоды, Ноэль. Очень молоды. И вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. – Эшфорд старался избегать ее взгляда.

– Но я хорошая ученица, – возразила она. – А молодость – это пройдет.

Но Эшфорд не улыбнулся.

– Я понял, что нас связывает нечто большее, чем физическое влечение. Я почти уверен, что за этим стоит большое чувство.

– О! – Голова Ноэль закружилась от образов, навеянных его словами.

– Я смутил вас.

– Нет. – Она бросила на него недоуменный взгляд. – Честно говоря, я думаю, что вы уже соблазнили меня.

– Ах, Ноэль! – Он подался к ней и, взяв локон ее волос, погладил его пальцами. – Ваша искренность столь же волнует, как и ваша отвага.

– Значит, моя юность не отталкивает вас. А к тому времени, когда я чуточку повзрослею, вы устанете от бессмысленных связей с пустыми женщинами.

– Не сомневаюсь, что так и будет. Да, собственно говоря, это уже случилось. И все же это не меняет положения: как я уже говорил вам, вы ничего не знаете обо мне.

– Я знаю, что вы далеко не такой плут и гуляка, как о нас говорит молва. Знаю, что вы обожаете свою семью, а все члены вашей семьи обожают вас, особенно дети. Знаю, что вы пытаетесь найти украденное, а также людей, которых вы подозреваете в причастности к краже. Я знаю также, что Франко Бариччи один из таких людей.

Эшфорд шумно выдохнул и выпустил доком ее волос, будто тот обжег его.

– Бариччи? Почему вы назвали его имя?

– Просто хочу доказать, ведь я кое-что знаю о вас, – пояснила Ноэль, несколько озадаченная столь бурной реакцией.

Эшфорд хранил гробовое молчание. Потом спросил без прежней мягкости в голосе:

– Я вас спрашиваю, почему вы упомянули Бариччи? Ноэль вздрогнула от неожиданности: он еще ни разу не говорил с ней столь жестко. Она поняла, что затронула гораздо более важную и щекотливую тему, чем предполагала.

– Потому, что среди множества подозреваемых вами я знаю только его одного. Эшфорд, вы допрашиваете меня!

– Я не допрашиваю, а просто задаю вам вопрос… – Нет, вы забросали меня вопросами, будто я одна из ваших подозреваемых. – Ноэль пытливо вглядывалась в его лицо, тускло освещенное скудным светом ближайшего газового фонаря. – Все дело в конфиденциальности вашей работы? Я не передам ни одной живой душе ваших слов. Мне нужна ясность для самой себя.

– Это не имеет никакого отношения к секретности моего расследования. Хотя мне любопытно знать, как вы пришли к своему столь радикальному заключению.

– Вовсе не радикальному. Но когда речь заходит о вас, Эшфорд, я, должно быть, инстинктивно догадываюсь, -о чем вы думаете. Мне ясно, что в вашей игре он муха, а вы паук,