Кража по высшему разряду

За соседним столиком сидел сосед по купе и с аппетитом уминал огромный бутерброд с общепитовской котлетой. На подносе лежал двойной пакет картошки-фри, стояла двойная порция мороженого в огромном стакане и внушительная емкость колы. Судя по довольному виду «Робина-Бобина», этого здоровяка абсолютно не волновали диеты. Никакие вообще. Он, наверное, запросто мог «скушать сорок человек» и не поперхнуться. Зато Инна частенько мечтала о том идеальном времени, когда наконец прочно сядет на кефирную, яблочную или какую-нибудь другую жесткую диету, годную лишь для субтильных балерин или костлявых фотомоделей с желудком не больше наперстка. Но каждый раз какие-нибудь обстоятельства непреодолимой силы коварно мешали ей это сделать. То юбилей лучшей подруги, то вечеринка с одноклассниками, то отпуск в отеле с обслуживанием «все включено», то корпоративный праздник на работе. Инна злилась, страдала, но голодать могла от силы полдня. А Владимир Ильич, похоже, был вполне доволен своей могучей фигурой и худеть принципиально не собирался. Похоже, еда была для него одним из главных удовольствий в жизни.

«Хорошо, хоть водку здесь не пьет», — с раздражением подумала Инна. Но взглянула искоса на Владимира, и ее сердце немного смягчилось.

Инна всегда невольно обращала внимание на то, как мужчина ест. Можно даже сказать, это был ее пунктик. Она была убеждена: как представитель сильного пола ведет себя за столом, таков он и в постели. Если кавалер поспешно и жадно заглатывает все, что подвернется под руку, сочетает несовместимые продукты, смачно икает, то и в сексе он поспешен, груб и неразборчив. Настоящий мачо — истинный гурман. Уделяет внимание за столом каждой мелочи, любит красивую сервировку и свежие скатерти, не чавкает, использует нож и употребляет салфетки.

От посетителя «Макдоналдса» трудно требовать изысканного вкуса. Однако поездный пьянчужка Владимир Ильич, к изумлению Инны, поглощал свой гамбургер хоть и с удовольствием, однако аккуратно и даже как-то изящно.

«Для такого мужчины и готовить приятно», — невольно подумала Инна и тут же разозлилась на себя за эти дурацкие мысли.

Похоже, этот тип не так прост, как прикидывается, решила она. А вслух спросила:

— Признавайтесь, Владимир Ильич, вы что, преследуете меня? Я, черт побери, встречаю вас в этом городе на каждом шагу.

— Очень надо! Я не виноват, что ваш любовник, похоже, не очень-то хорошо развлекает свою даму и вы в одиночку утюжите те же улицы Питера, что и я! — парировал ее нападки Владимир. — Прикиньте: мы с вами ходим по одному пятачку размером с километр, а потом в Москве будем привирать, что пропахали Питер и его пригороды вдоль и поперек. Примемся ненатурально охать и ахать. Ах, зимний Петродворец, ох, заснеженный Пушкин… Мол, бродили по Эрмитажу. Заходили в Петропавловскую крепость. Мерили шагами улицу Зодчего Росси. А на самом деле, заметьте, от суетного и пафосного Невского удаляемся не больше чем на переулок. Даже в одних кафешках перекусываем. В один театр на одну и ту же оперу ходим. Между прочим, я засек вас там вчера. С весьма благообразной немолодой дамой. А где же ваш сердечный друг? Уже бросил вас, мерзавец ветреный?

— Да бог с ним, с другом! — не стала отпираться Инна, споткнувшись на слове «ветреный», странноватом для простецкого попутчика. С патологическим ревнивцем лучше не спорить. А вслух сказала: — Вот уж никогда не подумала бы, что вы любите оперу, Ильич! Насколько помню, это была прерогатива Виссарионыча! Вам больше пошла бы любовь к шансону. Или к попсе. Наверное, группа «Лесоповал» — это ваш формат?

— Куда только не забредают от скуки командированные, — добродушно согласился Володя. Похоже, он не был настроен спорить. — Бывает, что и в филармонию на органный концерт заглядывают, — продолжал он. — Там, кстати, неплохой буфет, не чета этой забегаловке.

Инна пробурчала в ответ что-то не слишком вежливое: мол, пожрать можно и дома, для этого не обязательно по концертам шастать, и, обжигаясь, поспешно допила свой кофе. Затем наскоро простилась с навязчивым попутчиком и выкатилась на улицу. Надо было срочно уходить в отрыв. Вот-вот позвонит Ромка! Еще не хватало, чтобы этот странный и скользкий субъект подслушал ее телефонный разговор с любовником и, чего доброго, отпустил по этому поводу парочку хамоватых комментариев.

Ромка перезвонил только через полчаса. Инна сбивчиво пересказала ему недавний разговор с родственницей. Мол, портрет «Графини» оказался законной собственностью ее тетушки и одновременно Галкиной матери Изольды Гурко. У Изольды на руках дарственная на картину и атрибуция на нее, оформленные еще до войны. Сын же Полины Андреевны, очевидно, купил холст через третьи руки. И если принять во внимание все, что о нем пишут в Интернете, руки не очень чистые.

— Ну и что, купил ведь, не украл же, — не понял Ромка. — Покупать картины никому не возбраняется.